Тяжелый полицейский флайер завис совсем рядом, даже странно, как она не услышала его приближения, ведь должен же был быть свист? Тед всегда стартовал и тормозил довольно шумно. Или это потому, что он бывший кобайкер? Или полицейским флайерам ставят особые шумоподавители, чтобы они при необходимости могли незаметно подкрадываться, а не только налетать в вое сирен и вспышках мигалок? И почему дурацкие мысли лезут в голову именно тогда, когда им совершенно вроде бы там не место и не время?
Флайер не стал приземляться, просто чуть опустился, одновременно поднимая заднюю дверцу.
— Это вы звонили? — спросила синеглазая женщина в форме, протягивая Полине руку. Похоже, тут все всё делали одновременно, а вопрос был задан чисто из вежливости и ответа не требовал. — Садитесь!
Рука у нее оказалась горячей и крепкой. И — да, тут действительно все делали одновременно: дверцу Полине пришлось захлопывать уже на лету, флайер рванул с места раньше, чем она успела шлепнуться задницей на сиденье.
Мужчина на водительском месте не обернулся, Полине видны были только широкие плечи и шапка темных курчавых волос. Наверное, это он отвечал ей по комму и пытался выяснить ее местоположение. Кстати, а как он это сделал? Ведь она так и не успела спросить никого из гулявших в парке.
— А как вы меня…
— По сигналу, конечно же, — улыбнулась синеглазая девушка рядом. — Мы сразу же запеленговали, как только вызов приняли. По голосу было понятно, что дело серьезное, наш старший констебль Бонд в таких вещах не ошибается.
Она сообщила это с такой почти неприкрытой ревнивой гордостью, словно хвасталась собственным достижением. Причем не просто заслугами полицейского отделения в целом, а именно что чем-то глубоко личным.
Полина моргнула.
— А зачем тогда вы меня спрашивали…
— А! — Улыбка синеглазой стала еще шире и горделивей. — Это чтобы вы не начали волноваться, пока нас ждете, ну и чтобы не отключились. Конечно, по отключенному тоже можно пеленговать, но по активному сигналу быстрее и проще.
— По сигналу… — Полина охнула и заторопилась. — Я ведь самого ужасного не сказала! Сигналы! Их больше нет! Ну, понимаете, у них маячки были, у наших ребят, которых этот забрал, ну на коммах! Общая сеть, понимаете, я отслеживала, куда их везут, а теперь сигналы пропали! Оба, словно экранирует что или… или их вообще больше нет. Коммов, в смысле, нет! — Конечно же, только коммов, ни о чем другом нельзя даже думать, нельзя, нельзя. Полина яростно мотнула головой, словно пытаясь отбросить ненужные мысли, и выкрикнула почти в отчаянье: — Я теперь не знаю, куда лететь!
