На философию меня обычно пробивает, когда я занят какой-нибудь нудной, монотонной работой. Дерусь, например. Или, достав «Бритву», аккуратно вскрываю стальную стенку бандитской тюрьмы. Аккуратно – это чтоб вырезанная стальная плита, упав внутрь, не прибила Захарова, который по закону подлости непременно будет сидеть именно у этой стены. Поэтому я сначала паз под пальцы вы́резал, и лишь потом, держась за него, доделал остальное.
И дернул на себя.
Солидный стальной параллелепипед начал заваливаться на меня, но тут помогли Нок и Сокол. Втроем мы аккуратно опустили вырезанное на пол, даже не грохнули ничем. Ювелирно сработали, в общем.
Края прямоугольной дыры слегка мерцали синевой: моя «Бритва», когда режет что-то, порой оставляет такой след. Сокол слегка поморщилась. Оно и понятно – из дыры мерзко пахну́ло дерьмом и вонью давно не мытых человеческих тел. Мы тут в Зоне ко всему привычные, но когда оно настолько концентрированное, не захочешь, а скривишься.
– Чем обязаны? – раздалось из темноты.
Я щелкнул фонариком на цевье автомата и шагнул внутрь. Если Сокол ошиблась, надеюсь, успею отработать прикладом или с ноги, ибо стрелять не хотелось. Пусть и мало бандитов осталось в крепости, но для нас может хватить. Правда, мне показалось, что я узнал этот голос.
Фонарик выхватил из темноты знакомые водянистые глаза, седую бородку и мятый синий галстук. Ну да, ошибиться невозможно – кто ж еще в Зоне галстук носить будет.
– С воскрешением, профессор, – сказал я.
– Да-да, я тоже рад вас видеть, – надменно произнес Захаров. – При этом напоминаю: предпочитаю, чтобы меня называли академиком.
– Может, ему погоняло такое приклеить, Академик? – раздался из темноты другой голос. – Чисто чтоб не путать.
Я повел стволом автомата – и невольно присвистнул.
Узнать этого человека было можно, но с трудом. Индус страшно похудел, осунулся, кожа да кости. Плюс лицо его покрывали язвы и сыпь, какие случаются, если человек долгое время не мылся и не употреблял витаминов. Судя по губам, впавшим внутрь, зубов у него тоже осталось немного. Я не великий спец в медицине, но с первого взгляда было понятно – заключенный слишком долго просидел тут на крайне скудном пайке, и недалек тот день, когда цинга его доконает.
– Здоро́во, Индус, – сказал я. – Сдается мне, что твой брат не особо был рад тебя видеть, когда нашел живым в этой крепости.
– Еще как рад, – усмехнулся бывший главарь бандитов. – Вишь в какой санаторий определил, со всеми удобствами.
