Для редких жителей Воронежа, переживших все, что было до этого, радиус поражения стал приговором. Еще одна банда мортов, голов сорок, почти в центре. Летучие мыши, которые никогда больше не поднимутся в воздух. Стадо голодных поджарых свиней, решивших поживиться хоть чем-нибудь в этом холодном ноябре.
И люди…
Число погибших, даже если не считать серых братьев, уже шло на десятки. Потом на сотни. Скосило охранников убежищ, вынужденно сидевших неглубоко, контролируя выходы из форпостов. Патрули Базы, как раз находящиеся в поиске врага. Нескольких застигнутых на поверхности сталкеров. Снова стая мортов, уже на длинном извилистом спуске к Чернавскому мосту. Вот цепочка недобитых Черноцветом бандитов – как шли по двору на Левобережье, так и упали в ряд. Их даже сожрать будет некому: похоже, что мортов больше нет, а крысы пока еще выберутся из глубин подземелий…
Кат почему-то вспомнил Книжника. Ведь и он, как и остальные мертвые, сейчас где-то рядом. В Великой Сфере, сотканной из тех остатков сознания и души, что остаются от каждого из нас после смерти тела. Или до его рождения. Их нет, но они есть. Как энергия, по своим законам не появляющаяся ниоткуда и не уходящая никуда.
Просто меняющая формы и направления.
Край сознания Ката, того, оставшегося самим собой, дрожал нитью за пределами нынешней личности. Но нить эта перестала быть черной, теперь он воспринимал себя прежнего в густо-багровых тонах. Как пелену перед глазами, приходящую во время вспышки безумия.
– И все-таки Кат – это палач, – сказала пустота голосом Книжника.
Последнее слово подхватило долгое гулкое эхо, затихающим набатом вторившее смерти, правившей на улицах Воронежа. В неглубоких подвалах. У входов в убежища, в рабских бараках Нифльхейма, давно вынесенных на поверхность. В клетках Монфокона, где погибли все пленники. Разом.
И это было единственным милосердным во всем происходящем.
– Палач, – согласился с эхом Кат. – Новый мир всегда рождается в крови и слизи. И кричит от ужаса.
Город был вычищен гигантской метлой от наземной жизни вообще. Все живое, попавшее на первых километрах раската волны под ее действие, погибло на месте. Сразу. Включая крыс на чердаках и в неглубоких подвалах.
– Кат, Шамаев движется к залу управления, – вернула сталкера с небес на землю Ираида.
Удушливый нашатырный запах усилился, стал совсем уже непереносим. Пропитал весь мир невидимыми щупальцами, раздирающими Ката изнутри.
Сталкер проводил внутренним зрением падающих совов, которым не помогли их крылья. Умирающих собратьев крылатых мутантов в пустом и тихом Великом лесу – Черноцвет увел за собой всех, даже безумного сторожа. Полюбовался гибелью кладок паучьих яиц на первом уровне заброшенной Базы-1. Увидел, как под куполом недостроенного реактора ВАСТ умирают совсем уж невиданные змеептицы, с которыми и столкнуться не довелось, и вернулся обратно.
