— Что пьешь? — спросила Кейти. — Нет, мне нужно что-нибудь покрепче.
— Неужели все так плохо? — поддразнила ее Лялька.
— Нелепая история. Что возьмем? Это ведь греческое заведение, так? Ты уже сделала заказ? Как насчет хумуса, роллов в виноградных листьях и этих… ну такие ломти хлеба…
— Ты почему так оживлена?
— Ну, во-первых, я ношусь как угорелая с визами, — лицо Кейти сияло, она продолжала смеяться. — Нет, это ужас что такое. Вряд ли я могу кому-нибудь сказать всю правду… Лялька, ты можешь назвать меня скрытной?
Лялька недоверчиво посмотрела на нее.
— Скрытной? Нет.
— Вот именно. Так вот, вчера я провела полдня, помогая Джонни. Помнишь его? Он вроде бы композитор. Получил место в какой-то дорогущей школе. Бог его знает, как он туда попал. Ты не поверишь, но за целый семестр никто не догадался, что он вообще не умеет играть на фортепьяно. А вчера кто-то подарил школе потрясающий «Стейнвей». И Джонни — ну и оптимист — знаешь, что он сделал? Вдруг изобразил, что у него судорога в правой руке! Представляешь? Вся школа сидит в ожидании, когда он заиграет, а Джонни топчется, показывает скрюченную кисть — ни дать ни взять, фильм ужасов. И говорит: «Какая боль! Я не могу играть!» — Кейти все это живо продемонстрировала.
— А он мог?
— Никоим образом. Все просто умирали от неловкости. Ну и его тут же уволили. Я дала ему денег. Совсем немного. Но дело не в этом. История имела продолжение. Скажи, Лялька, по-твоему, я должна была рассказать об этом? Я имею в виду…
— Мужу? Не продолжай. Пожалуй, это было бы разумно. Ах, Кейти, Кейти…
— Да, теперь и я это понимаю. Но как все объяснить ему? Да не только ему, а кому бы то ни было. А ведь ясно было, что этого делать не следует. Ты же не забыла ту заваруху из-за такси? В прошлом месяце. Подумай сама.
— Да, но разве ты не помнишь, что и тогда все было точно так же. Все потому, что ты его не спросила.
— Ну и черт с ним. Он держится как добрый дядюшка, разве нет? Ну и с какой стати я должна все и всегда спрашивать? Я к такому не привыкла. Ну а если это было бессовестно с моей стороны, значит, я бессовестная. И тут ничего не поделаешь.
— Но он вправе на это рассчитывать.
— Ошибаешься. А ты знаешь, что я никогда ему не изменяла? Каждый раз думала — может, с этим? Может, на этот раз получится? А сегодня он заявил, что такой ловкой, изворотливой суки в жизни не встречал. Каково?
— Успокойся, ты преувеличиваешь.
— Вовсе нет. Поэтому я и опоздала. Ведь должна же я была ему ответить, как по-твоему?
