В гарнизоне он собирался пробыть недолго, от силы неделю, а прожил уже две, и никаких известий от сообщников.
Он оставил адрес доверенному человеку из Совгавани, далекому от его дел, врачу, лечившему Кувалдина два года назад от ревматизма, полученного еще в юные годы на промывке золотого песочка. Кувалдин щедро ему заплатил, и они подружились. Изредка начальник охраны навещал доктора и каждый раз оставлял крупную сумму денег, объясняя, что зарабатывает хорошо, а тратить не на что и не на кого. Семьи действительно у него не было, да в его положении и не стоило ею обзаводиться: по восемь-девять месяцев на прииске — с апреля по ноябрь, и задуманное заставляло быть более осмотрительным, осторожным, ограничивать себя в желаниях. Вот выгорит дело, обеспечит он свое дальнейшее существование, тогда можно будет забыть о прииске, поселиться где-нибудь на берегу Черного моря и развлекаться с женой, растить и воспитывать детишек. Правда, в сорок лет непросто будет отвыкнуть от прежних замашек, но он умеет держать себя в руках…
До Нового года оставалась неделя, все в гарнизоне готовились к празднику, а он чувствовал себя как на углях: Анюта посматривает на него с подозрением: приехал повидаться с Натальей, а живет уже около месяца, обещая чуть ли не каждый день скоро уехать. Вчера она спросила прямо: «У тебя неприятности?» — «С чего ты взяла?» — сделал он удивленное лицо. «Да вижу, заскучал ты здесь, и что-то тебя держит. Может, Наталью позвать?» — «Не надо, — ответил он. — Просто торопиться мне некуда — зимой мы, геологи, бездельничаем. А у тебя мне нравится. Вот съезжу в город, позвоню в управление и, если там никаких вводных не дадут, вернусь к тебе праздновать Новый год. Не возражаешь?» — «Конечно, нет. У нас уже сейчас собирают деньги, в столовой устраиваем банкет. Познакомишься с моими подругами, начальниками». — «А не лучше ли дома? Новый год — семейный праздник, и я предпочел бы остаться с тобой вдвоем».
Она с недоверием посмотрела на него: что-то темнишь ты, мой милый. И чтобы развеять ее подозрение, он достал деньги, дал ей двести тысяч. «Если хочешь — пожалуйста, давай погуляем в компании. А для дома я тоже кое-что в городе раздобуду».
Сердце словно предчувствовало беду: друг-доктор занедужил сам, и Кувалдина уже три дня ждала телеграмма: «Мама тяжело заболела. Приезжай». Он знал, что это значит и куда надо отправиться.
Мороз прочно сковал речушку-переплюйку, да и времени с момента вынужденной посадки прошло больше месяца, по радио давно уже не передают о пропаже вертолета с золотом, бдительность поисковых групп притупилась (что они рыщут по стране, Валентин не сомневался), пора отправляться в путь. Все ли он сделал?.. Вертолет в первый же день после ухода Кукушкина и прокурора он с большим трудом затащил под кроны разлапистых елей. Хорошо, что предусмотрел взять трос. С его помощью, действуя рычагами из жердей, он надежно спрятал свою спасительницу. Зря, правда, снял аккумулятор и радиоприемник — сразу станет ясно, что посадка не аварийная, но теперь вряд ли вертолет найдут скоро. А без радиоприемника тут с ума сойти можно. Правда, Валентин находил себе занятия: рыбачил, охотился, рубил дрова, топил печку. Иногда день пролетал незаметно. А вот когда хандрил, погружался в воспоминания, на душе становилось муторно и день тянулся месяцем.
