Он так размечтался, что забыл на время об опасностях, о морозе, нервы его успокоились, и он уснул крепким, коротким сном.
Разбудил его холод. Ноги так окоченели, что он не чувствовал пальцев, и спину свело судорогой — не разогнуться. Костер еле тлел. И тишина стояла такая, аж в ушах звенело.
Перекосову стоило большого труда подняться с валежины, возле которой он разжег костер, сушняк, приготовленный с вечера, еще был, и он, разминая ноги и хлопая себя по бокам, стал подбрасывать в костер ветви. Разгорелись они не сразу — жар от тлеющих головешек был слаб, а спички надо было экономить, — сколько еще придется ему брести — и Перекосов, опустившись на колени, стал раздувать угли. Наконец пламя занялось, приятное тепло охватило лицо и руки. Перекосов, приподняв рукав куртки, взглянул на часы. Еще не было и трех. Какие длинные мучительные ночи! И ни луны, ни звезд. В такую темень в двух соснах заблудишься… Все против него: и люди, и природа, и… Бог… Почему он вспомнил о нем? Он никогда не верил в Бога, смеялся над бабушкой, когда та грозила ему за проказы: «Вот накажет тебя Боженька». Милая, добрая бабушка. Как она любила его, все прощала. И мать с отцом, конечно, любили. Мать во что бы то ни стало хотела сделать его музыкантом, помогала поступить в институт имени Гнесиных. Какие то были прекрасные денечки! Уже на первом курсе он считался одним из подающих надежды скрипачей. А сколько у него было друзей, девушек! Какие устраивали они вечера! Вот с деньжатами частенько возникали проблемы. После смерти дедушки у бабушки их тоже было не густо: отец строго наказывал, чтобы она не баловала внука, не портила его деньгами, и выделял определенную сумму лишь на еду и одежду. Вот и пришлось самому искать заработок: Эдуард устроился музыкантом в ресторан. Играл только вечером. А вечера частенько заканчивались попойками, после которых о занятиях в институте нечего было и думать. Пропуски, соответственно, сказывались и на успеваемости. В конце концов развлечения закончились отчислением его из института. О службе в армии ему и вспоминать не хотелось — самое трудное, бесцельно потраченное время. И музыку он возненавидел. После службы отец, вернувшийся из Англии, устроил его в юридический институт. И вот он — прокурор генеральной прокуратуры… Судьба будто играет с ним: «…то вознесет его высоко, то бросит в бездну без следа»… Поистине, мудрые стихи. Удастся ли ему выбраться из этой бездны? Что прежние трудности — мелкие неприятности по сравнению с сегодняшним его положением. Неужто действительно наказание за прежние грехи? Немало людей проклинало его за строгий приговор. Возможно, среди них попадали и невиновные или не в той степени, в какой их обвиняли… И с Антониной он обошелся жестоко…
