Повздыхав, посожалев о прошлом, Кукушкин набрал еще с килограмм орехов и продолжил путь.
О том, что впереди речка, он догадался, увидев некрутой подъем с темными пятнами деревьев, росших островками, как бывает на болотистой местности. Он ускорил шаг: до наступления темноты оставалось часа два, и ему хотелось добраться до берега. Возможно, слева или справа появятся хоть какие-то признаки селения…
Как он ни торопился, как ни надеялся, не только селения, следов людей не существовало, словно здесь была необитаемая земля. Пришлось снова в лесу строить шалаш…
На третий день пути, теперь уже вдоль речки, к обеду он уткнулся в слияние двух рек. Та, что впадала слева, была пошире, поспокойнее, но переплыть ее без лодки нечего было и думать. Строить плот, имея только топор, дело было трудное и рискованное. Он прикинул и так и этак и пришел к выводу, что лучше построить более капитальный шалаш из бревен, укрыть их лапником, засыпать снегом и ждать морозов, пока не замерзнет речка.
Три бессонных ночи — из-за холода и страха — вконец измотали силы прокурора. Он еле переставлял ноги, держа направление вдоль речки, до слез всматриваясь в даль. И никакого признака жилья человека. Все чаще на снегу попадались следы различных животных, он плохо разбирался, но отличить копытных от хищных смог бы и ребенок. К речке из леса на водопой выходили стаи диких кабанов, изюбры, волки, медведи, а возможно, и тигры, что еще больше пугало его и гнало дальше в поисках людей.
Но больше всего он страдал от холода и бессонницы. Соорудить что-то наподобие шалаша ему и в голову не приходило, да и не мог он: за свою сорокалетнюю жизнь он в руках не держал топор или другой строительный инструмент. У деда и бабки, которые воспитывали его, была дача, но все работы выполнял там либо дядя Петя, либо дядя Ваня, которых нанимал дед. В деньгах они нужды не испытывали — помогал отец Эдика, военный атташе в Англии, и мать, актриса Москонцерта, которая тоже почти не бывала дома, разъезжая по стране с труппой актеров. А Эдик все летние каникулы гонял по дачным тропинкам на «велике», играл с ребятами в футбол, купался, загорал на речке.
Какое это было прекрасное, беспечное время! Разве думал он, что судьба готовит ему такое испытание. В первый день пути он костер еле разжег, истратив почти полкоробка спичек. Пробовал спать, зарывшись в снег, как, по утверждению учебников, делают звери. Не получилось — и холодно было, и сыро, и боязно. А сидя всю ночь у костра, грея то одну сторону, то другую, лишь ненадолго забывался в зыбкой, тревожной дреме.
