У Валентина голова от дум шла кругом и всякие мысли мутили сознание, толкая на отчаянный шаг. Однажды вечером он сидел в гостиничном ресторане в Комсомольске-на-Амуре, где задержался последние дни в поисках работы, один за столом, неторопливо ужиная и обдумывая, что же предпринять дальше. В Воронеже, где он родился, никого не осталось: родители умерли рано, и тетка, воспитавшая его, тоже представилась, когда он еще воевал в Афганистане. В комнатенке ее живут уже другие, незнакомые ему люди. Значит, ехать туда нет смысла. В Чкаловске его тоже никто не ждет, и места ему в общежитии не предоставят.
Настроение было такое, хоть пулю в голову, да жаль, пистолета нет…
К его столику подошли две пары, молодые, лет по двадцать, крепкие парни и броско крашеные девицы лет по восемнадцать.
— Разреши, дядя, примоститься рядом? — сказал бесцеремонно один, что покрепче телосложением, с короткой рыжей прической.
Мест свободных в ресторане было предостаточно, но их, видимо, привлек уютный уголок, откуда все было видно и никто не мешал вести самые интимные разговоры.
Компания Валентину не понравилась, но и отказать он не имел права, и он сказал как можно безразличнее:
— Моститесь, место не куплено.
Ответ парням тоже не понравился. И когда им принесли закуску и они выпили, тот же рыжий спросил требовательно:
— Послушай, дядя, ты еще долго намерен здесь рассиживать? Нам поговорить надо.
Взвинченный и без того дневными неудачами и этой компанией, вторгшейся в его уединенный мирок, требующий успокоения, обдумывания ситуации, Валентин не стал выбирать деликатных выражений:
— Послушай, сосунок, коль ты назвал меня дядей, будь любезен разговаривать со мной на «вы». Это во-первых. Во-вторых, я вас не приглашал за этот столик, и буду сидеть здесь столько, сколько сочту нужным.
— Эдик, а этот дядя не здешний, — сказал с усмешкой приятель рыжего.
— Ты откуда, дядя? — будто бы удивился рыжий, забыв спросить об этом ранее.
— Оттуда, где вы еще не были. А если попадете, уверен, такими героями выглядеть не будете.
— А он, видимо, летчик, — кивнул на кожаную куртку Валентина приятель рыжего. — Смелый. И о нас ничего не слыхал.
— Ничего, скоро услышит, — заверил рыжий и, выпив еще рюмку, перегнулся через стол к Валентину. — Вот что, дядя, даем тебе десять минут. Доедывай, расплачивайся и уе…
И Валентин не сдержался. Кулак сам, в мгновение налившись свинцом, взметнулся над столом и ударил рыжего в подбородок. Удар был настолько сильным и ошеломляющим, что рыжий отлетел от стола, опрокинул стул и грохнулся на пол. Приятель его схватился было за вилку, но Валентин успел поймать руку и так крутнул ее, что парень взревел от боли и выронил «оружие».
