— У него завтра комиссия. Из горсовета. Готовится Павел Иванович.
И всем ясно: директор училища Савчук отсутствует по уважительной причине.
Конечно, где-то там, у себя, Савчук — директор. А на площадке все равны. Начальники, преподаватели университета, рабочие завода «Свет шахтера» и осветители театра имени Тараса Шевченко оставались за калиткой. Здесь они — новички-первоклашки, желающие одолеть удивительную и ни на что не похожую науку. Начинают как положено — с азбуки. Люди с опаской оглядывали и ощупывали высокие, уходящие вверх треугольником лестницы, бум, штакетники и разновысокие стенки. Ну а собаки… А что — собаки? У каждой имелось собственное мнение о любом из учебных снарядов. Снизойти до них или обойти вниманием — зависело от настроения, погоды и прочих недоступных человеческому пониманию причин. «Вступило» — и все тут. Как убедить добермана Джека взойти на такую прекрасную лестницу и спуститься, хорошо бы в темпе? Желание хозяина — вещь, конечно, замечательная. Однако Джек почему-то ваших чувств не разделяет: он отказывается знакомиться с дурацким, по его мнению, сооружением. Неожиданно согласившись, резво поднимается наверх и обнаруживает вокруг замечательный пейзаж: «Подумайте, какая красота!» Добротно устроившись, пес предается созерцанию окрестностей. Павлик, охрипший за день в трамвайном депо, надрывается: «Джек! Ко мне!» Бесполезно. Наконец Джек спускается, обходит хозяина сзади и усаживается слева. Ровно через минуту. «Почему? А кто его знает».
Вот Сашко учит Пальму прыгать через глухую стенку. Собака с удовольствием летит по команде «Вперед!» Добежала до места, услышала «Барьер!» — останавливается. Потом обходит ненавистный объект и внимательно наблюдает за хозяином, который демонстрирует «как надо». Подтянулся, одну ногу перекинул. Теперь — вторая. Парень с грохотом падает. Морда Пальмы полна скепсиса. Успехи хозяина лопоухая красотка оценивает критически: «До чего неповоротлив ты, хозяин. Смотреть противно! Но я все равно тебя люблю!» И скачет, восторженно облизывая лицо Сашко.
— Что мне с ней делать?! — страдальчески вопит студент. — Скажите, что?!
— Ничего особенного, — утешает лейтенант Одесский, — учить.
А жуткая полная воды канава? Канаву собаки особенно не любили: не перепрыгнешь — шлепнешься, отряхивайся потом. Летом еще ничего, даже приятно может быть. А если осенью? Нет, не любили собаки-связисты эту чертову канаву. С горя выучились прыгать, минуя холодную жидкость.
