«Ты принадлежишь ордену». К его удивлению, сердцебиение замедлилось, и Ваэлин недрогнувшим голосом ответил аспекту:
— Я понял.
* * *
Наставника звали мастер Соллис. У него было худое, обветренное лицо и козьи глаза: серые, холодные и навыкате. Он бросил взгляд на Ваэлина и спросил:
— Знаешь, что такое «падла»?
— Нет, сударь.
Мастер Соллис подступил ближе, навис над ним. Сердце Ваэлина по-прежнему не желало биться чаще. От вида учителя, похожего на скелет, избивающего розгой мальчишку, распростертого на полу цитадели, его страх сменился исподволь накипающим гневом.
— Это дохлятина, малый! — сказал ему мастер Соллис. — Труп, брошенный на поле боя на съедение воронам и крысам. Вот она, твоя судьба, малый. Ты падла. Ты труп.
Ваэлин ничего не ответил. Козьи глаза Соллиса впились в него, но мальчик знал, что страха они не увидят. Он злился на мастера, а не боялся его.
В той же комнате, на чердаке северной башни, было еще девять мальчиков. Все они были ровесниками или почти ровесниками Ваэлина. Некоторые всхлипывали от одиночества и заброшенности, другие непрерывно улыбались: разлука с родителями была им в новинку. Соллис заставил их выстроиться, хлестнув розгой толстого мальчишку, который замешкался.
— Пошевеливайся, дерьмовая башка!
Он разглядел всех по очереди, подступая ближе, чтобы оскорбить каждого отдельно.
— Имя? — спросил он у высокого белобрысого мальчишки.
— Норта Аль-Сендаль, сударь!
— Не сударь, а мастер, балда дерьмовая!
Он перешел к следующему.
— Имя?
— Баркус Джешуа, мастер! — ответил толстяк, которому досталось розгой.
— Я смотрю, в Нильсаэле до сих пор разводят ломовых лошадей…
И так далее, пока не оскорбил их всех. Наконец наставник отступил назад и произнес небольшую речь:
— Несомненно, у ваших родных были свои причины отправить вас сюда, — сказал им Соллис. — Они хотели, чтобы вы выросли героями, они хотели, чтобы вы прославили их имя, они хотели хвастаться вами, попивая эль или шляясь по городу за шлюхами, а может быть, они просто хотели избавиться от крикливого ублюдка. Так вот: забудьте про них. Если бы вы были им нужны, вы бы сюда не попали. Теперь вы наши, вы принадлежите ордену. Вы научитесь сражаться, вы будете убивать врагов Королевства и Веры до самой своей смерти. Ничто другое значения не имеет. Ничто другое вас не касается. У вас нет семьи, у вас нет ни надежд, ни стремлений помимо ордена.
Он велел им взять грубые холщовые мешки, лежащие у них на кроватях, бегом спуститься по бесконечным лестницам башни, пересечь двор и в конюшне нагрести в мешки соломы, все это — под градом ударов розги. Ваэлин был уверен, что ему досталось больше остальных, и заподозрил, что Соллис нарочно теснит его туда, где солома более старая и сырая. Когда мешки были наполнены, Соллис погнал их обратно в башню и велел расстелить мешки на деревянных топчанах, которые должны были служить им кроватями. Потом, снова бегом — вниз, в подвалы цитадели. Наставник выстроил их. Дыхание мальчишек клубилось в стылом воздухе, тяжелое дыхание эхом отдавалось под сводами. Подвалы казались огромными, кирпичные сводчатые потолки по обе стороны исчезали во тьме. Ваэлин смотрел во мрак, бездонный, таящий в себе угрозу, и в нем снова мало-помалу просыпался страх.
