— Отлично! — аспект, похоже, был удивлен. — Тебя хорошо учили. Но что мы делаем такого, чего не делают прочие ордены?
Ваэлин замялся в поисках ответа, а они тем временем вошли в цитадель и увидели двух мальчиков лет по двенадцать, сражающихся на деревянных мечах: ясеневые деревяшки стучали друг о друга в стремительной череде выпадов, блоков и ударов. Мальчишки сражались в кругу, очерченном белым мелом, и каждый раз, как они приближались к границам круга, наставник, наголо бритый человек, похожий на скелет, хлестал их розгой. Мальчишки почти даже не вздрагивали от ударов, всецело поглощенные схваткой. Один мальчик сделал слишком глубокий выпад и пропустил удар в голову. Он отшатнулся, из раны хлынула кровь, и мальчик тяжело рухнул поперек меловой черты, получив еще один удар, на этот раз от наставника.
— Вы сражаетесь, — сказал Ваэлин аспекту. При виде насилия и крови сердце у него учащенно забилось.
— Да.
Аспект остановился и посмотрел на него сверху вниз.
— Мы сражаемся. Мы убиваем. Мы берем штурмом стены замков, пренебрегая стрелами и огнем. Мы выдерживаем натиск коней и копий. Мы прорубаем себе путь сквозь стену пик и захватываем вражеское знамя. Шестой орден сражается — но за что он сражается?
— За Королевство.
Аспект пригнулся, так, что их лица оказались на одном уровне.
— За Королевство, да, — но что важней Королевства?
— Вера?
— Ты как будто не уверен, маленький Ястреб. Быть может, тебя учили не так хорошо, как я думал.
У него за спиной наставник вздернул упавшего мальчишку на ноги, осыпая его оскорблениями.
— Ах ты, неуклюжий, бестолковый, вонючий болван! Ступай в круг! Еще раз упадешь — я позабочусь о том, чтобы ты вообще больше не встал!
— «Вера есть суть нашей истории и нашего духа, — процитировал Ваэлин. — Когда мы выходим Вовне, наша сущность соединяется с душами Ушедших, дабы они стали нашими провожатыми в той жизни. А мы платим им за это почестями и верой».
Аспект приподнял бровь.
— Ты неплохо знаешь основы веры.
— Да, сударь. Матушка много меня наставляла.
Лицо аспекта омрачилось.
— Твоя матушка…
Он запнулся, и его лицо вновь приобрело прежний вид бесстрастной маски.
— Тебе не следует больше упоминать о своей матери. Ни об отце, ни о других членах семьи. Отныне у тебя нет иной семьи, кроме ордена. Ты принадлежишь ордену. Ты понял?
Мальчик со ссадиной на голове упал снова, и теперь наставник его избивал: розга мерно вздымалась и опускалась, похожее на череп лицо наставника не выдавало никаких особых эмоций. Ваэлин видел подобное выражение у отца, когда тот лупил одну из своих гончих.
