— Ты встречаешься со мной для вот этого?
— Чего этого?
— Вот этого самого.
— Я беспокоюсь за тебя, только и всего.
— Так не беспокойся.
— О войне ты даже не упомянула. Ручаюсь, ты о войне и не думаешь. — Софи закусила губу. — Знаешь, кого ты мне напоминаешь: грузчика, который тащит рояль вверх по лестнице.
— Что бы это значило?
— Не знаю. Просто так представилось. Ты никогда не признаешь, что с тобой приключилась беда.
— Софи, Бога ради.
— Это же напасть, ты что, этого не знаешь? Заколдовал он тебя, что ли?
— Оставь меня в покое хоть на пять минут.
Они уперлись друг в друга глазами. Но Софи тут же потупилась и начертала на мраморной столешнице восьмерку.
— Значит, мадам Дрейфус собирается устроить ему выставку. Блеск.
— Вроде бы.
— А как с твоей работой? Что с ней?
Белла поставила чашку.
— Не начинай, не надо об этом.
— Ты хоронишь себя заживо ради него.
— Нет.
— Как же нет, разумеется, хоронишь. А ведь кто как не ты, громче всех ратовала за нашу независимость.
— При чем тут я. Не обо мне речь. А совсем о другом.
— Чушь.
— И вовсе не чушь. Ты видела его картины. Они замечательные, сама знаешь.
— Ничего я не знаю. По-моему, в прошлом году и у тебя были вполне хорошие работы.
— Не смеши меня. Не такие, как у него.
— Значит, ты посвятила себя его гению.
— Я же не наивная девчонка, только-только из школы искусств. Знаю, что делаю. Который час?
— Десять минут седьмого.
— Мне пора. — Белла встала. — Сегодня вечером нам нужно быть у Рози, а мне еще черное платье гладить. Или ты мне и за это разнос учинишь?
— Ты сердишься, потому что понимаешь: я права. Потому что я хочу, чтобы ты относилась к себе серьезно. — И Софи вздохнула точь-в-точь, как не одно поколение страдалиц до нее, показывая, что и долготерпению есть предел. — Ладно, замнем. Я провожу тебя до угла.
Они бросили по монетке на стол, взяли сумки.
— Я ничего не знаю, — сказала Белла. — Да и кто может знать, что будет?
Обеим было ясно: Белла, пусть и неуклюже, задабривает Софи, не хочет, чтобы та махнула на нее рукой.
Они уже почти дошли до угла, где им предстояло разойтись, когда Софи нарушила молчание:
— А что, она и впрямь ненормальная или на нее наговаривают?
— Кто?
— Дрейфусша.
Белла замедлила шаг, задумалась.
— Иногда мне думается, она не ненормальней нас. Просто не научилась держать себя в руках, ей это было ни к чему. Вот и вываливает все, что другие скрывают.
— Но ты с ней якшаешься, ходишь к ней на приемы. Она тебе нравится?
— Мне бывает — не часто — ее жалко. А что до нравится, нравиться она никому не может.
