Ни вопросов в душе, ни ответов.
Жизнь мертва, как шиши камышей!..
На том бы и действию романа-плача конец. Но Поэт – герой, а герой, по законам жанра, не может не действовать, и перед нами открываются новые картины бытия, но уже во вставном сюжете-ответвлении – поэме «Егорьевское стояние». Автор неторопливо повествует:
В те уже невозвратные годы,
Чтоб совсем уж с ума не сойти,
Надышавшись безумной свободы,
Мы искали возврата пути…
И это, кажется, уже звучит сама судьба, а судьба – это движение, развитие в какую-то из сторон, минуя распутья, а то и преграды.
В осенцы те случилось заехать
В край, заглохший, как камыши,
И, залатывая огрехи,
Как избушка осевшей души,
Я входила в притихшие сёла,
Я заросшие зрела поля.
Мыслям-думам моим невесёлым
Эхом вторила наша земля…
В полной неспешности и бессуетности, в традициях добротной русской прозы, ступает Поэт по земле. Встречает старца. Жалуется ему на жизнь, на громадный, стальной мегаполис, на порядки не народов, а инопланет, что «…радость светлая и удачи // Отошли от пределов Руси». Старец сказывает Поэту о прежней русской жизни, подытоживает:
В старой жизни один был изъян –
Сколь она ни была длинновата –
Вдосталь так и не нажилось…
А потом революции, бойни
На Гражданской, нечистой войне,
Комсомольцы на колокольне
Службу правили сатане… –
рассказывает старец и о своей, и страны судьбине.
После Великой Отечественной –
…подымали хозяйство с детьми…
Нас любили, и мы любили,
Как бывает на свете с людьми
Целомудренными, не лукавыми…
Напоследок Поэт поинтересовался именем старца.
Я Егорий! И в близком соседстве
Было принято называть
Всех Егоров в деревне Егорьево
Иль Егоршами, иль Егорушкой…
Минули годы –
…загнанным табуном,
Душу горечью ископытив,
Проскочили, и пыль за окном
Оседает под эхом событий,
Невысоких и мчавшихся жизни повдоль,
Своей дикостью оскорбивших…
Я одна прошагала земную юдоль,
Полусном-полужизнью забывшись!..
И случилось Поэту снова попасть в то село:
Воробьиный да враний неистовый крик
На колдобины вытолкнул вновь…
Село разорено, провалы разрушенной церкви, плетни завалились, единой живой души не видно. Могилы.
Боже, кто тут со смертной косой
Так прошёлся, что воздух здесь меркнет?!
Я кричала: «Ау, отзовитесь!
На погибшем кто есть корабле?»
Вышел лунь, нереальный, как витязь,
Ноги шаркают по земле.
Встал согбенно, на сук опираясь,
Взгляд пытливый спокоен и смел…
Синих искр голубиная стая
Из очей вылетает в предел.
«Здесь народ жил, – спросила я. – Где он?
Был он духом высок и велик,
