– А мамка где? Ероха? – Улыбнувшись ребятишкам, он начал одеваться.
Но те при виде проснувшегося незнакомца испуганно молчали. Зато из кладовой послышался шум, и оттуда, отряхиваясь, вышел Ероха.
– Давай за стол, – сказал он, – мамка сейчас придет. – И добавил, заметив вопросительный взгляд Павла: – По твоему делу пошла. Скоро обоз в Кремль пойдет, с ним и доедешь. Потому поспешай, а то разоспался. Я уж будить тебя думал…
Павел заканчивал завтрак, когда дверь отворилась и в избу вошла Марфа.
– Поднялся? Вот и хорошо, – приветливо обратилась она к парню. – Скоро поедем. Мужики тут быка забили, повезут, и мы с ними.
– Так вы тоже поедете? – удивился Павел.
– Ерошенька-то не может на людях показываться. Я сегодня даже младшим из дома запретила высовываться, вдруг проговорятся. А я все в дорогу еще ночью собрала, не велики пожитки-то. Провожу тебя в Кремль и ворочусь, а к ночи и мы в путь.
– Да вы меня посадите к мужикам, я и сам доберусь.
– Ну уж нет. Коли провожу до места, на сердце будет покойнее. Не ровен час, стражникам попадешь, коли в дороге с расспросами приставать начнут, упаси бог!
– Спасибо, – сказал Павел, поднимаясь из-за стола. – Я готов, можно и ехать.
– Погоди, еще рано, – остановила его Марфа, – да наряд этот ты уж, будь добр, сыми. Я вот тут приготовила тебе Егорушкино, – она всхлипнула, – старшого мово. Его с отцом в подземелье забрали, – пояснила она, подавая Павлу одежду.
Он быстро переоделся, а свой костюм сложил в тряпицу, которую дала ему Марфа, и завязал в узелок.
– Забери его с собой, – сказала она, – тебе сгодится, а нам без надобности. Не дай бог на глаза кому попадется, греха не оберешься.
В узелок, не смотря на все его протесты, она уложила лепешек, хлеба и добрый кусок вареного мяса. Все было готово, но ждать пришлось около часа. Наконец Марфа, который уже раз выходившая на улицу, вернулась и сказала:
– Пора!
Павел поднялся, потрепал по вихрам ребятишек, крепко пожал Ерохе руку.
– Всего тебе хорошего, – сказал он.
– И тебе удачи, – с чувством ответил тот.
Павел вышел вслед за Марфой из дома. С благодарностью и облегчением он подумал, что ни Ероха, ни мать его так и не выспрашивали, откуда он взялся. Ему уже удалось убедиться, как трудно, даже невозможно объяснить это людям, не знающим самых элементарных технических понятий.
– Этот твой-то? – услышал он вопрос одного из подъехавших мужиков.
– Племянник, – пояснила Марфа, – у меня там свояченица при дворе у боярина, может, куда сироту и пристроит.
