– Так ты что, целую неделю по подземелью плутал? – искренне изумился Павел, слушая разговор матери с сыном.
– Не-е, – протянул Ероха, – мы же, почитай, три дня работали безвылазно. А потом, когда закончили и повели нас, отец и подтолкнул бежать.
– Чуяло, видать, его родительское сердце, – запричитала женщина вновь, – что не вернуться ему домой от этих проклятых иродов… А вы-то кто будете? – обратилась она к Павлу.
– Не здешний я.
– Да я уж и по одежке вижу – не нашенский.
– Случайно я в эти края попал и в подземелье оказался.
– Весь век буду благословлять этот случай, – горячо прошептала женщина. – Господь тебя привел сюда заступиться за Ерошеньку. Благослови тебя Бог. – Она порывисто схватила его руку и поцеловала ее.
– Зачем вы так, – смутился тот, – если бы не Ероха, я бы тоже оттуда не выбрался.
И, не зная, что еще сказать, без всякой надежды на успех, решил рассказать про Дашу.
– Дашенька, – внимательно выслушав его, проговорила женщина, – странная, говоришь, тоже не нашенская. Подумав, горестно покачала головой: – Нет, родимый, не слыхала. У нас в поселке все на виду, а из других мест… Нет, не слыхивала.
Ее слова прервал негромкий, но настойчивый стук в дверь.
– Прячьтесь скорее, – энергично вскочив и на ходу вытирая слезы, скомандовала она.
– Это еще зачем… – начал было Павел, но она, не слушая, подтолкнула его и Ероху к небольшой двери, ведущей в кладовую.
– Быстрее, – прошептала она, – и сидите тихо, как мыши. – И, закрыв за ними дверь, пошла отпирать входную.
– Никак гости у тебя, Марфа, – спросила вошедшая в дверь соседка, – которую ночь не сплю, а тут вижу, вроде как к тебе кто-то зашел. Ай, привиделось?
Она бросила внимательный взгляд на стол, на котором еще стояли остатки ужина. Марфа перехватила этот взгляд и вовремя поняла, что отрицать приход гостей – лишь усилить недоверчивость соседки.
– Были, Матрена, были путники, да только ушли уже. Покормила, ночевать оставляла, да только не остались, дальше пошли.
– И далече они это в ночь-то?
– Бог их ведает, я выпытывать не стала.
– Про наших-то новостей никаких не сказывали? – Женщина всхлипнула.
– Нет, Матрена, нет. Я уж сама которую ночь глаз не смыкаю. Куда мне теперь со своей оравой деваться? Трое ведь еще у меня, мал мала меньше.
– Так вот я и пришла, вдруг, думаю, про наших что узнала, сердце-то щемит. – Она безутешно заплакала.
– Если кто что узнает, неужто ж таиться будет, горе-то одно, общее, – заметила Марфа.
– Да, так все это, – успокаиваясь, ответила Матрена, – только каждый слова лишнего боится сказать. Кабы чего не вышло.
