Однажды Нур позвонила мне, и разговор вышел странный. Она попросила заехать к ней домой и проводить ее в больницу. Это было на нее не похоже – она всегда очень гордилась, что не болеет. Когда я приехала к ней, дверь оказалась не заперта, а в квартире стоял затхлый запах. Я позвала Нур, но ответа не получила. Посуда, похоже, стояла в кухонной раковине уже много дней. К обертке на столе присохли остатки масла. Я на цыпочках прокралась в спальню. Нур спала в кровати. Я не видела ее спящей с самого своего детства. Ее черты стали мягкими и спокойными, морщинка между бровями разгладилась. А в остальном она выглядела ужасающе. Лицо было бледное, почти серо-зеленое, кожа на руках, казалось, стала на несколько размеров больше. Наверное, Нур болела уже очень долго. В комнате стоял сладковатый запах немытого тела, на полу возле кровати теснились стаканы, чашки, тарелки, валялись упаковки из-под болеутоляющего. Я присела на край кровати, взяла Нур за руку. Не знаю, я ли ее разбудила, но через некоторое время она как будто почувствовала, что я в комнате. Нур сонно повернула голову и посмотрела на меня.
– Анна? – Поначалу она, кажется, удивилась.
– Давно болеешь?
Нур непонимающе смотрела на меня.
– Ты давно болеешь? – повторила я.
Нур кашлянула. Я протянула ей стакан – тот, где вода казалась посвежее. Нур взяла стакан, приподняла голову, чтобы отпить, потом снова опустилась на подушку и посмотрела на меня.
– Анна, помоги мне съездить в больницу. Мне надо на освидетельствование.
– Осмотр, – поправила я ее. – Тебе надо на осмотр. Ты больна.
Нур раздраженно мотнула головой.
– Нет, нет, меня должны освидетельствовать. Оформить досрочную пенсию.
У Нур был решительный вид. Привычная морщинка снова легла между бровями. Я ничего не понимала.
– Нур, ты просто заболела. Почему тебе должны дать досрочную пенсию?
– Должны. – Нур сжала губы и стала похожа на упрямого ребенка. – Сейчас – должны.
До меня вдруг дошло.
– Нет, – выговорила я, похолодев.
– Да. – Нур решительно смотрела мне в глаза.
Мы долго сидели, пристально глядя друг на друга. Я и раньше слышала истории о том, на какие крайности идут люди, чтобы стать бесполезными для партии и получить разрешение на выезд. Но я всегда считала подобное эмигрантскими байками.
– Сядь, я посмотрю, – сказала я.
– Не надо. В больнице посмотрят.
– Я хочу посмотреть. Сядь, пожалуйста.
Нур неохотно, с усилием села в кровати. Я подняла подол ее рубашки. На пояснице у Нур оказался пятнистый компресс, от которого пахло чем-то кислым. Я осторожно отклеила пластырь; Нур слабо застонала, когда клейкая поверхность оторвалась от кожи. На месте пластыря остался сероватый след. Рана, из которой откачали слишком много спинномозговой жидкости, помещалась прямо на позвоночнике, между двумя позвонками, и она гноилась.
