– Воспользуйтесь этим временем, чтобы прийти в себя, – сказал он. Заметив мой недоумевающий взгляд, секретарь добавил: – Я бы искренне рекомендовал вам последовать моему совету. Времени на сон в эти дни у вас будет немного, вы будете спать урывками, когда появится возможность. Так что пока членов группы нет – спите. Если сможете.
Спускаясь на Стратегический уровень, я едва не растянулась на лестнице. Совет секретаря казался мне теперь гораздо разумнее, чем когда я его слушала. Доковыляв до холодильника, я схватила еще один сладкий энергетик, которыми были забиты полки, и выпила одним махом. Потом потянула к себе одеяло, села на пол, прислонилась к стене и стала ждать, когда мне станет лучше. Дрожь в ногах постепенно проходила, но голова оставалась тяжелой и мутной, а приглушенный свет и глухие краски моего маленького бункера создавали ощущение, словно я двигаюсь замедленно, как под водой.
Убедившись, что ноги держат меня, я встала, разделась до белья, скорчилась на узкой койке и попыталась вспомнить все, чему только что была свидетельницей, но меня медленно уносило в забытье. Мне привиделось, что я или, может быть – Сири, ловлю раков на озере, где была в детстве, в каком-то кошмарном летнем лагере. Нур отправила меня туда против моей воли, и я каждый день звонила домой и плакала, пока она нехотя не согласилась забрать меня. Не помню даже, действительно ли мне там было так уж плохо – может, мы с Нур просто боролись за власть.
Когда Нур наконец согласилась забрать меня, я торжествовала, но когда она, рот сжат в жесткую черту, вылезла из старого “трабанта” на гравийную площадку, где я ждала ее в компании своей сумки и сдавшегося вожатого, я поняла: то, что мнилось мне победой, кажется, совсем ею не было. Нур уже тогда была невероятно злопамятной. Но обиднее всего было то, что именно тогда, когда я добилась своего и собиралась домой, лагерь стал мне нравиться по-настоящему. В ночь накануне приезда Нур меня даже взяли ловить раков. “У тебя же должны остаться хорошие воспоминания о лагере”, – сказал Иван, вожатый с добрыми руками и большими карими глазами. Один из хороших.
Мы спустились на берег с фонариками. Над нами высились темные деревья. Светя фонариками, мы начали осматривать вершу за вершей. Когда мы, замерзшие, вернулись в лагерь, уже начало светать. Во сне, который снился мне теперь, я была и собой, и Сири, но каждый раз, когда я протягивала руку к верше, чтобы проверить, есть ли там раки, сеть расширялась до бесконечности. Тыльной стороной ладони я ощущала, как шевелятся раки, но схватить их никак не удавалось. Я достала фонарик и посветила. Клетка была полна черных раков; они залезали друг на друга, но стоило мне просунуть руку, как они исчезали. Это продолжалось до тех пор, пока меня не вернул в реальность какой-то звук. Как будто кто-то рухнул на пол этажом выше, в медпункте.
