Долгушин не растерялся. Отпустив уже не представляющего для него интереса противника, он заполз обратно за машину. Трясущимися руками достал валяющийся в пыли автомат и крикнул во все горло:
– Все к «Тигру»!
Ему было плевать, кто успеет добраться до внедорожника. Это их проблемы. У него своих забот хватало. Но собрать хотя бы часть бойцов нужно было обязательно. Своих.
«Это даже хорошо, что Зубр от пули стрелка подох, – внезапно подумал старлей, глядя на распростертое тело. – Ко мне претензий не будет. Хотя, если они отправили его, чтобы убрать меня, то это не будет иметь значения. Все равно провернут так, что крайним окажусь я. Всех собак спустят. Валить надо».
Желание запрыгнуть в машину и надавить до упора педаль газа стало вдруг нестерпимым. Долгушин даже сел в кабину, но с трудом заставил себя убрать ключ зажигания от замка.
«Нет, не сейчас. От них все равно не убежишь. Они найдут. Из-под земли достанут. Нужно найти Корсара. С помощью него можно выторговать себе жизнь. Теперь он – мой билет выбраться отсюда. Еще повоюем! Рано списали Долгушина!»
– Шевелитесь, мля! В машину. Резче.
Подползших солдат мертвый Зубр не смутил, его обошли стороной, будто это был прошлогодний валежник, и быстро запрыгнули в автомобиль. У воинов взгляд на смерть проще.
– Колесо же прострелено, – напомнил один из солдат.
Долгушин отмахнулся: главное тронуться, а на сплющенном колесе можно хоть и не быстро, но все же ехать.
– Что за перец стреляет, ек-макарек? Комендантский час же, вышли все, – возмутился второй, помогая перевязать напарнику раненую ногу.
– Сейчас узнаем, – прорычал старлей и вывернул руль вправо.
* * *
Корсар открыл глаза и в первые мгновения не поверил, что жив: ему казалось, что он еще пребывает на том свете, а то, что он сейчас видит вокруг, – всего лишь одна из предсмертных иллюзий. Но когда совсем рядом просвистели пули, он понял, что все еще находится в Зоне, где эти звуки так же привычны, как кваканье лягушек на болоте.
«Значит, промазал стрелок? Тогда что же заставило меня повидать Кэпа? Нет, ранение было, и, кажется, прямо в голову». Он отчетливо помнил ту нестерпимую боль, словно в башку засунули динамитную шашку и подорвали.
Корсар потрогал лоб, нащупал на боку повязку, сделанную из шапки. Ткань насквозь пропиталась засохшей уже кровью.
«Задело знатно, но боли уже не чувствую», – подумал Неприкасаемый, оголяя рану. Но вместо ожидаемой развороченной мясом наружу дырки обнаружил лишь небольшой затянувшийся шрам.
