– Как же ты меня нашел? Ты из Стамбула? И приехал, чтобы со мной повидаться?
Но он приехал не из Турции, а из Ливии. Обо мне ему рассказали ливийские археологи; они же сообщили ему, что я живу здесь, неподалеку от Туниса.
– Ты прямо из Бенгази? На машине?
– Я выехал вчера вечером. Дорога была свободна, и на границе никакие дураки меня не задерживали…
Я понял, что с порога о цели своего визита он мне не расскажет.
Я повел его обедать на открытую всем ветрам террасу припортового ресторана. Мы выпили графин белого вина, ели сырое филе сардин. Я полностью сосредоточился на еде, ожидая, когда он расслабится. Белоснежное мясо сардин отливало голубым перламутром. Когда я заказал кофе и попросил принести счет, мне показалось, что он готов к откровенности, но он решился на нее лишь поздно вечером, упомянув ситуацию в Ливии, где он часто бывал.
– Государства больше не существует. Институты не работают. Идет гражданская война…
– Контроль над страной пытаются взять исламисты.
– Мое правительство пытается способствовать стабилизации положения в регионе. Как вам известно, есть группировки, которые занимаются истреблением национального достояния. Разрушены мечети в старой части Триполи, памятники в двух уникальных древнеримских поселениях, пережившие почти все невзгоды…
– Так чего ты хочешь от меня?
– Некоторые ливийские руководители считают, что лучше вывезти из страны определенное количество этих сокровищ, чем позволить их уничтожить.
Я все понял. Левент был достойным сыном своего отца.
Одним из главных финансовых источников исламистам Ирака и Сирии служила – наряду с нефтью – незаконная торговля древностями. То, чего они не разрушали, выставлялось на продажу. Левент явился ко мне как к эксперту с предложением помочь ему наладить такую же сеть в Ливии. Я попросил его дать мне немного времени на размышление и организовать несколько предварительных встреч с заинтересованными лицами. Рим приготовила ему гостевую спальню, и на следующее утро он с нами простился.
Левент постучался ко мне в дверь в поворотный момент моей жизни. Чеки, которые я в последние три года получал от моего издателя, ускорили мое отдаление от Национального центра научных исследований и позволили мне отказаться от двух-трех срочных археологических проектов, хотя на протяжении последних двадцати лет я каждую зиму проводил на раскопках, обычно вдали от места своего постоянного обитания. Неожиданный успех книги об Александре Македонском необратимо изменил течение моих дней.
