Полномасштабная, созданная по инициативе имперских властей наследница Бамбергского уложения, «Каролина» по большей части сохранила прямоту родительского текста, но была куда амбициознее в своих политических целях. К началу XVI века правители земель и сам император оценили значение стандартных правовых процедур для управления своими владениями, но, стремясь кодифицировать законы, они столкнулись с ощутимым противодействием использованию римского права со стороны многих общественных групп. «Каролина» позволила достичь приемлемого компромисса между юристами-новаторами, которых привлекала конкретность и последовательность римского права, и консервативными светскими властями, с подозрением относившимися к «иностранным законам и обычаям» и ревниво оберегавшими собственные прерогативы[55]. «Мы никоим образом не умаляем старые, законные и справедливые обычаи курфюрстов, князей и сословий», – заявляли авторы «Каролины», но на деле стремились установить справедливые и последовательные стандарты и процедуры в округах империи с привлечением квалифицированных юристов, насколько это возможно. Вместо того чтобы просто перечислять преступления, новый кодекс тщательно определяет сферу и характер правонарушений, устанавливает порядок ареста и сбора доказательств и дает формулы для самих судебных разбирательств. Прозрачность и системность правовой практики стали главными целями кодекса. При этом «Каролина» не меняла привычные определения тяжелых уголовных преступлений, за примечательным исключением магии и детоубийства, которые лишь недавно попали в их число. Все средневековые формы казней, включая погребение заживо, сожжение, утопление и четвертование, по сути также оставались нетронутыми.
Важнее всего для молодого Франца Шмидта было то, что «Каролина» одобрила подробные указания Бамбергcкого уложения касательно работы каждого судебного чиновника, включая и заплечных дел мастера, которого отныне стали именовать палачом (Nachrichter, буквально – «тем, кто после судьи») или «острым судьей» (Scharfrichter, то есть «вершителем суда с мечом в руках»)[56]. В кодексе настоятельно рекомендуется, чтобы постоянные оклады для этих «достойных людей» были дополнены системой доплат за различные виды казней, при этом наибольшее вознаграждение полагалось за потрошение и четвертование. «Каролина» также официально гарантировала профессиональному палачу иммунитет от любого народного или судебного возмездия за его работу и требовала, чтобы суды оглашали этот статус при каждом разбирательстве. Жестокие, коррумпированные или профессионально непригодные в силу любых других причин палачи должны были быть немедленно отстранены и соответствующим образом наказаны. Наконец, чтобы предотвратить своевольное или иное необоснованное применение физического насилия, новые имперские указы содержали обширные инструкции о том, какие доказательства могут считаться достаточными для производства пыток (например, показания двух беспристрастных свидетелей), какие преступления подходят для «особого допроса» (прежде всего, колдовство и разбой на дороге) и как применять подобное принуждение (список стандартных пыточных орудий по возрастанию тяжести наказания, начиная с тисков для дамских пальцев)
