– Это не наказание, кадет, это последствия. Хочу ли я найти наркотики? Безусловно. Но я никогда не думал, что ниточка у вас.
– Бросьте. Вы знали, кем я была, когда вы меня приняли.
– Полагаю, мы должны считать, что нам повезло: вы не сожгли дотла академию.
– Откуда вы знаете, что не сожгла?
Ее слова заставили его замолчать на мгновение.
– Где вы взяли наркотик? Кто вам его продал? – спросил он теперь с угрозой в голосе.
– Какой долбаный балаган вы устроили из своего старшего суперинтендантства?
– Кадет! – предостерегающе сказал коммандер.
– И почему вы вообще консультируетесь с ним? – спросила она коммандера, снова признавая его присутствие и показывая пальцем на Гамаша. – Он отстранен. Вы теперь никто, шеф.
Последнее слово она выплюнула. И в тишине снова начались пощелкивания. На сей раз метроном работал медленно. Считал уходящие мгновения. Арман сидел совершенно неподвижно.
– Если я упаду, то следом за вами, – сказала Амелия, еще больше подаваясь вперед. – Вы развалина, старик.
«Она, вероятно, сошла с ума», – подумал коммандер. Накачалась наркотиком. Ведет себя самоубийственно. Безумно.
– Стало получше? – спросил Гамаш ровным голосом. – Выпустили желчь? Хотите еще кого-нибудь облевать?
– По крайней мере, я выбрала кого-то моих размеров, – сказала Амелия.
– Хорошо. И теперь мы можем говорить как разумные люди.
Голос Гамаша звучал спокойно, и коммандер чувствовал силу его личности. Гораздо более мощной, чем молодой кадет. Коммандер знал, что Гамаш, если захочет, может ее раздавить. Но то, что, по его представлениям, исходило от старшего суперинтенданта, не отвечало его ожиданиям. Он предполагал услышать злость, ярость.
Озабоченность. Гораздо более сильная, чем того требовал гнев Гамаша.
«Господи боже, – подумал коммандер. – Он хочет попытаться вразумить наркоманку».
Но коммандер ошибался.
– Мы сделаем вам анализ крови, – сказал Гамаш.
– Я не даю своего разрешения, – сказала Амелия. – И если вы меня не свяжете, никакой крови вы от меня не получите. А я вас засужу в жопу.
Гамаш кивнул:
– Понятно. – Он обратился к коммандеру: – Я предлагаю кадету Шоке выйти и подождать под наблюдением в коридоре, пока мы будем говорить.
Зазвонил телефон, и Мирна положила сэндвич с хамоном на круассан.
Из глубины кресла в ее книжном магазине она оглядела его. Потом, кряхтя, подняла себя на ноги и подошла к столу:
– Oui, allô.
– Я говорил со старшим сыном – Энтони Баумгартнером. Он созвонился со своими братом и сестрой – они приедут к нему сегодня в три часа.
