— А если твоего брата принести к алтарю вашей богини? В вашем посёлке есть алтарь?
— Алтарь в храме на площади…
— Значит, пойдём к храму, — уверенно сказал я, — показывай, где твой брат.
Услышав мои слова, Ирума тут же развернулась и, ухватив меня за руку, потащила вглубь дома. Пройдя по короткому коридору и распахнув одну из дверей, девушка завела меня в спальню и, остановившись перед кроватью с лежащим на ней мужчиной, почти до головы укрытым одеялом, указала не него рукой и сказала:
— Вот мой брат. Бери и пошли.
— А имя у твоего брата есть? — переспросил я, подхватывая мужчину на руки и направляясь на выход. Мужчина, несмотря на видимую худобу и общий болезненный вид, оказался достаточно тяжёлым, и это явно был не жир — в руках я держал сильное мускулистое тело прирождённого бойца, пусть и измождённое неизвестной болезнью.
— Имя неважно, — с лёгким оттенком неуверенности ответила Ирума.
— Почему? — задал логичный вопрос я, выходя с телом из дома и быстрым шагом продвигаясь к центру посёлка, где я только что убил жреца.
— Давай, ты сначала попытаешься вылечить брата без имени? — в голосе девушки промелькнули просительные нотки.
— Ты не сказала мне имени своей сестры, — на ходу сказал я, — и не говоришь имени брата. Почему? Я хочу знать их имена.
— Сестру зовут Лания, а брата… Брата зовут Оэл.
— А почему не сказала сразу?
— Жрец Мары, узнав имя своей жертвы, может пленить её душу. Я боялась за жизни своих родных.
— Бред! Как души могут быть привязаны к именам? Это суеверие! Да и своё имя ты мне сообщила.
— Ты ошибаешься, Кейтон, — девушка ответила настолько тихо, что я едва её услышал, — а отдать свою душу в обмен на жизнь брата я готова…
Отвечать я не стал — мы уже пришли. Труп убитого мною жреца уже убрали, и о свершившемся говорила лишь слегка помятая трава с пятнами крови. Держа на руках Оэла, я подошёл к камню, на котором недавно стоял, обращаясь к селянам, жрец, и сгрузил тело прямо на него. Немного отдышавшись — всё же груз оказался для меня достаточно тяжёл — я теперь уже без спешки осмотрел постамент. Неровно отёсанная в виде постамента каменная плита стояла рядом со входом в небольшой, похожий на шалаш домик, в котором с трудом могло бы уместиться десятка полтора человек. Не слишком-то заморачиваются аборигены строительством культовых сооружений во славу своей богини… Попасть в храм-шалаш можно было через единственный вход, обогнув постамент, что я тут же и проделал. Оказалось, что алтарь установлен у дальней стены домика в одну комнату, являвшегося, и это было хорошо заметно изнутри, всего лишь капитальным крытым навесом над алтарём. Сам алтарь представлял из себя ещё один поставленный стоймя замшелый, покрытый покровами тысячелетий и отполированный прикосновениями бесчисленного количества верующих каменный валун, у которого искусный резчик стесал переднюю часть и вырезал на ней точно такое же изображение рурха, как и то, что было выгравировано на моём медальоне. Если бы я не знал, что между моим амулетом и алтарём богини смерти этого мира пролегла бездна времени и пространства, то непременно уверился бы в том, что изображения принадлежат резцу одного гениального мастера. Для сравнения я даже приложил свой медальон к камню — сходство рисунков оказалось несомненным, что навевало на определённые мысли о месте, где был на самом деле изготовлен мой амулет и почему я переместился с гибнущего корабля именно на эту планету…
