— Мамочка, — Симона ласково взяла ее за руку, — по-моему, ты как раз на полдень договаривалась с госпожой Пафф проверить кладовые. Смотри, уже без пяти двенадцать!
— Надо идти, да? — Чуть наклонив голову, графиня смотрела, словно синица в ожидании червяка.
Тьфу ты, и что мне все птицы в голову сегодня лезут?
— Да, мамочка, госпожа Пафф будет тебя ждать. А с нашей гостьей останусь я.
— Ну, если ты так считаешь…
Она тихо вышла за дверь, но еще долго мне казалось, что я слышу постукивание перебираемых бусин.
— Итак, начнем разговор сначала? — Девушка повернулась ко мне.
— Давайте попробуем. Расскажите мне еще раз о том, что предшествовало сегодняшним событиям. Может быть, начнете с расторжения помолвки?
Симона пожала плечами.
— Знаете, к тому давно шло. Робера я интересовала примерно в той же степени, что и он меня.
— То есть никак?
— Совсем. Мне интересно целительство, медицина, травы и алхимия, а Робер твердо уверен, что женщина должна думать о муже, доме и детях, а не о лечении рассеянного склероза. Знаете, о нем все говорят, какой он порядочный, честный, какой у него постоянный характер… А на мой взгляд, он попросту лишен каких-либо человеческих черт! — Она перевела дух и закончила: — О свадьбе сговорились наши родители, когда мне было десять, а Роберу четырнадцать. Как вы понимаете, нам тогда этот вопрос был решительно неинтересен.
— По вашему мнению, мог ли шевалье де Бренвиль быть настолько раздосадован расторжением помолвки, чтобы…
— Устроить поджог? — перебила меня Симона. — Вряд ли. Это не соответствовало бы его представлениям о правильном поведении.
«Ну, пожалуй, в мои представления о правильном поведении это тоже не вписалось бы», — подумала я, но воздержалась от того, чтобы произнести вслух.
— Хорошо… Тогда расскажите мне, кто жил в сгоревшем флигеле раньше, кого поселили туда в этот раз, ну и вообще о гостях.
Задумавшись, Симона крутила на пальце университетское кольцо, судя по золоту, оправляющему черную яшму, она окончила университет в Руане одной из первых. Наконец девушка вздохнула и начала рассказывать:
— Когда-то в том флигеле жил мой прадед Ролан ла Мезьер. Он был магом, целителем и умер во время эпидемии болотной лихорадки, истратив полностью свой резерв на лечение горожан. Мне было тогда года четыре, но я хорошо его помню. И помню тот корабль, он пришел откуда-то с Черного континента в порт Руана, и на его борту приплыла болезнь. Тропическая форма с самой высокой смертностью. Потом, много позже, я узнала, что прадед винил себя в появлении лихорадки, потому что именно ему капитан этого корабля привез какую-то посылку. Нет. — Она верно истолковала мой жест и покачала головой в ответ. — Нет, я не знаю, что в ней было. Как я уже сказала, мне было всего четыре года, и родители изо всех сил старались мне не рассказывать о жизни и смерти прадеда. Особенно о смерти.
