— Ну мало ли, может, все это где-то в стороне от господского дома, — не согласилась Валери.
— Зайдем, поговорим с хозяевами и все узнаем. — Я прервала начинающийся спор. — Ворота открыты, въезжай.
Про себя я подумала, что не особо похож этот дом на резиденцию владельцев солидного куска земли и производства. Ворота нараспашку, никто даже не почесался, когда подъехал чужой экипаж, сад неухожен, из двух клумб возле парадной двери прополота только одна, а на второй сорняки выше цветов, краска на двери даже немного облупилась, а дверной молоток явно не чистили с зимы. Траур? Хозяин дома шевалье де Куртене умер лет пять назад, можно уже утереть слезы и заняться хозяйством.
Ладно, посмотрим.
Анри поднялся по ступенькам и постучал. Прошло несколько минут, а в доме не наблюдалось никакого движения. Он пожал плечами и постучал вновь. Когда же взялся за латунную ручку в третий раз, дверь распахнулась. На пороге стояла девушка, в которой нетрудно было узнать интересующую нас особу — Маддалену, не зря досье были снабжены портретами.
После короткой беседы мой студент вернулся к экипажу и доложил негромко:
— Нас не хотели принимать и пытались отослать в деревню, мол, там есть трактир с комнатами, но мне удалось настоять на разговоре с хозяйкой.
— Обоснование? — поинтересовалась я, выбираясь из экипажа.
— Плохое самочувствие, конечно.
— По светским правилам следовало бы отступить, но мы здесь по делу, так что госпоже де Куртене придется это пережить.
В темноватый пустой холл я вошла первой. Здесь пахло чистотой, воском и пыльными сухими цветами. Еще мне показалось, что откуда-то тянет запахом капусты, что было вовсе уж странно для такого дома. А, собственно, какого — такого? Пока мы знаем об этой семье лишь то, что написано в досье… И уже обнаружили в материалах по меньшей мере одну ошибку.
Девушка провела нас через анфиладу комнат, таких же пустых, как и холл. Перед закрытой дверью она остановилась и попросила:
— Пожалуйста, не утомляйте ее! Я не обманывала, она и в самом деле плохо себя чувствует!
— Мы постараемся, — коротко ответила я и увидела, как в ее больших темных глазах вспыхнул гнев.
Гостиная, куда привела нас Маддалена, была довольно большой; я не разглядела обстановки, потому что взгляд мой притянула женщина, сидевшая в кресле у разожженного, несмотря на теплый летний день, камина. «Луиза де Куртене? По досье ей сорок пять, — подумала я, — а эта дама выглядит вдвое старше!»
— Добрый день. — Я поздоровалась, и, словно эхо, прозвучали за моей спиной голоса студентов.
