— Дети, встаньте, — поспешно сказал Тереза, — это ваш дядя, господин Фолькоф.
— Ах, наконец-то! — воскликнула красавица с негодованием, увидев его. — Отчего вы не сказал мне, что едете в город?
— Я ездил по делам, — строго ответил он ей, усаживаясь в свое кресло, что стояло во главе стола. Он отвязал меч, положил его на стол и наделся, что разговор на этом закончен.
— Мне тоже нужно было по делам, — нет, Брунхильде еще было, что сказать. — Вы не знаете того, но граф будет тут в субботу. А меня нет нового платья! Мне нужно пройтись по лавкам!
— Да? — тут Волков удивился. — Граф будет к нам в гости?
— Он сказал, что у него к вам важное дело.
— Ладно, ладно, — Волков сделал знак рукой, мол, помолчи. — Потом поговорим.
Теперь он сделал другой знак рукой. Теперь он подзывал к себе детей.
— Идите к господину, — подталкивала детей его сестра.
Те робели и кланялись, но Тереза не успокаивались, первым вытолкнула к нему мальчика.
— Как тебя звать? — спросил его Волков.
— Бруно, господин, — негромко ответил мальчик.
— Фамилию скажи.
— Дейснер, господин.
— Что умеешь?
— Ничего особенного, господин, — робея, произнес мальчик.
— Он был разносчиком в трактире, — сказала сестра Тереза.
— Грамотен? — Волков был заметно разочарован. Разносчик — худшая из всех профессий, дело сугубо холопское.
— Нет, господин, — отвечал юноша.
Волков протянул ему руку и тот сразу ее поцеловал с поклоном.
Затем к нему подошла девочка, что постарше:
— Урсула Видль, — она поклонилась. Кажется, она была умненькой, говорила хорошо, не робея. — Работала при матушке. Со столов убирала. Могу и с другой работой управится, если научат.
Он протянул ей для поцелуя руку. Она поцеловала руку и поклонилась. А он поманил рукой самую младшую:
— Ну, а ты кто?
— Катарина Видль, — сказала самая младшая. Она, кажется, боялась его меньше всех, она улыбалась ему.
— И чем же занималась ты?
— Я маме помогла, — сказал девочка, все еще улыбаясь. — Посуду мыла или тарелки какие-нибудь. Или еще что по работе маминой.
— Или тарелки какие-нибудь? — усмехался Волков. — А меня ты не боишься, кажется?
— Нет, не боюсь. Мама говорила, что вы добрый человек, раз нас нашли, еще она говорила, что у вас всего много, вон, какое у вас хозяйство. И еды, и бобов, и хлеба у нас теперь будет в достатке. Может, и спать будем не на полу, а то на полу зимой очень холодно.
Он опять усмехнулся, как это ни странно, ему даже захотелось обнять эту девочку, но он постеснялся, только протянул ей руку для поцелуя.
