— Я очень счастлив за мою глубоко любимую сестру, — едко сообщил граф.
Волков был рад, когда ему сообщили, что госпожа фон Эшбахт уже идет. Он хотел побыстрее ухать к себе из этого большого и старого дома, который совсем не казался ему гостеприимным. Карета была подана ко входу. Он стоял рядом с ней, ждал жену.
Элеонора Августа вышла из дому не одна. И были с ней вовсе не ее братья. С ней была все та же ее служанка и подруга Бригитт Ланге.
Красивая женщина по возрасту чуть старше Элеоноры. То, что она не простая служанка, говорило ее платье. И уже очень близка была она к дочери графа, что бы быть простой подлой девкой. Явно она была из людей непростых.
Волков сам, без лакея, помог жене сесть в карету.
— Благодарю вас, — сказала она.
Он также помог сесть в карету и Бригитт. Та тоже его поблагодарила.
И уже когда он садился на коня и, наконец, хотел кивнуть кучеру, из окна кареты высунулась его жена и сказала томно:
— Господин мой, велите ехать по улице Красильщиков.
— Зачем же нам по ней ехать, госпожа сердца моего, та у лица ведет на запад, а нам надобно к южным воротам, — удивился кавалер. — Да и дух там дурной.
— Хочу приглядеть себе шарф синий. Он буде мне к лицу, — невинно отвечала жена.
— Как пожелаете, — кивнул он и, повернувшись к Рене, сказал. — Ротмистр, езжайте к южным воротам.
— Потом надобно будет заехать на улицу Святой Матильды, — продолжала Элеонора.
— Зачем же нам туда? — опять удивлялся Волков.
— Там, в пекарне Бренера, хочу купить себе хлебов.
— Хлебов?
— Да, хлебов и пряников.
— Помилуйте, сударыня, в обозе пять или шесть корзин с едой, там и хлеба есть. И… Чего там только нет, — не понимал Волков.
— Я хочу пряников! — твердо сказал госпожа фон Эшбахт, глядя прямо в глаза мужу.
— Так, может, пошлем кого-нибудь, — предложи ей он. — Пока вы будете выбирать шарф, вам купят пряники.
— Я сама хочу выбрать себе и шарф, и пряники, — говорила она, и по ее тону Волков понимал, что она не уступит.
— Нас будут ждать мои офицеры, — произнес он наконец, — это будет невежливо.
— Подождут, — зло сказала жена, — ничего, со мной, например, этой ночью тоже обошлись невежливо, и я смиренно ждала, когда все закончится. И офицеры ваши подождут, пока ваша жена покупает пряники.
Больше ему сказать было нечего, разве что только кучеру:
— На улицу красильщиков езжай.
Карета тронулась, а жена его победно на него глянула из окна проезжающее кареты. А Сыч вздохнул и спросил:
— Теперь госпожа с нами будет жить?
