Клава, не разбирая тропы, бросилась в темноту и, отбежав немного, спросила:
— А после заседания ты опять тут будешь?
Раксин не ответил.
До поздней ночи светился в правлении огонек лампы. Кто знает, может, до утра засиделись бы комсомольцы, но керосин кончился, и пришлось разойтись.
— Все надежды на вас, товарищи, — сказал на прощание Раксин. — Завтра мы должны еще раз показать свою силу.
По угрюмым, сосредоточенным лицам колхозников, собравшихся на следующий день в правлении, Иван понял, что каждый знает причину сбора и решает в эти минуты — чью сторону принять?
Не слышно было обычных шуток, и только девчонки шушукались в углу, изредка нарушая тягостную тишину негромким, боязливым хохотком.
Члены правления заняли места за столом, который в дни собраний покрывали красной ситцевой скатертью.
Раксин, стоявший сбоку, поднял руку, призывая к порядку.
— На днях мы начнем сев, — просто и спокойно начал он. — Осенью мы сделали запас зерна, но часть пришлось сдать государству и получить необходимый инвентарь: плуги, сеялки, веялки — это раз. Мы помогли соседям рассчитаться по ссудам — два. И, наконец, мы кормили всю зиму семьи единоличников, которые вступили в нашу артель. Короче говоря, зерна на посевную нам может не хватить.
Переждав, когда утихнет едва слышный, приглушенный ропот, Раксин продолжал:
— Кулаки того и ждут, чтобы мы провалились на севе. Помните, как они болтали, что нам, беднякам, не суметь разделить еду трем собакам, а не то что хозяйство вести. Так неужели они окажутся правы? Неужели мы не найдем зерна в своих домашних закромах и сусеках? Я думаю, каждый даст взаймы артели пуд-другой, а потом с лихвой получит свое.
Он говорил волнуясь, нескладно, но горячо. Выношенные в сердце слова Иван будто выкладывал на ладонь и смело бросал их слушателям. От этих то гневных, то радостных и горделивых слов нельзя было увернуться; они требовали ответа, честного и прямого.
— Дай-ка мне сказать, — поднялась колхозница Балашова. — Я могу сдать в амбар два пуда овса.
— Хорошо тебе одной-то, а нам жрать нечего! — крикнули из угла.
Начался спор. Заговорили сразу все, перебивая друг друга, матюкаясь, упрекая.
В таких случаях всегда нужен пример, чтобы не словами, а делом доказать любовь к колхозу, свою ответственность за его судьбу.
Раксин протиснулся к двери и, очутившись на улице, бросился домой.
Мешки, наполненные зерном, с утра стояли под сараем; и он быстро уложил их на телегу, запряг лошадь и распахнул ворота.
