Секретарь райкома Павел Пантелеев, никогда не унывающий, острый на язык парень, не любил произносить длинных речей и брал, как говорится, сразу быка за рога.
— Вы в магазинах бываете? — спросил он.
Все переглянулись. В магазины мы почти не заходили, потому что деньги водились в наших карманах очень редко.
И мы нестройно ответили:
— Заглядываем.
— Вот именно заглядываете, — подхватил Пантелеев, — и частушки потом пишете. То неладно, се неладно, и размалюете так и эдак. Остальные тоже норовят стороной обежать кооператив и отдать червонец нэпману или сунуть его в кубышку.
Он достал из кармана свежий номер «Комсомолки» и громко прочитал:
«Грош цена комсомольцам, у которых в магазинах нет порядка. Райкомы комсомола должны обеспечить подготовку кадров советских продавцов, комсомольцы должны научиться торговать по-советски.
Окомсомолим наши магазины!»
— Это как понимать? — нарушил тишину Раксин.
— Очень просто. Тебе, Иван, и вам, товарищи, придется надеть халаты и встать за прилавки.
Заметив потухшие глаза на недовольных и обескураженных лицах, Пантелеев добавил:
— Мы бы дали вам дело по сердцу, но поймите, ребята, сейчас сердце не в счет. Мы посылаем вас не рубли считать, а проводить политику партии. Прилавок — это своеобразная трибуна, и выступать с нее могут только люди с чистыми руками, то есть вы, комсомольцы.
— Ясно, агитировать незачем. Распределяйте кого куда — и точка, — прервал секретаря неугомонный Яша Караваев и подмигнул Раксину. Тот кивнул другу в ответ и спросил:
— Когда выходить на работу? Завтра? Ну вот и договорились!
Утром следующего дня комсомольцы принялись за новое для них дело. Августа Басманова встала за прилавок в бакалейном отделении, Раксин — в рыбном, я — в хозяйственном, Яша Караваев — на складе…
Раксин шутил потом:
— У меня самый ходовой товар. Мужик без рыбы, как рыба без воды.
К тому же в его отделении была, что называется, всякая всячина, далекая от гастрономии, вроде топоров, вожжей, дегтя, без которых не обойтись в хозяйстве. Покупатели с утра толпились возле Раксина. Одни скупо приценивались, другие ради любопытства разглядывали товар, сравнивая его с вещами дореволюционной выделки, а третьи приходили все разом охаять.
Но каждый задерживался возле молодого продавца, чтобы послушать его неторопливую, рассудительную речь о хлебе, политике и налогах. Иван умел нащупать в недоверчивой мужицкой душе нужные струны и превращал любой разговор в приятную беседу давно знакомых людей, А бывало, и спорили — горячо, до хрипоты.
