А потом были тосты.
И снова музыка.
И теплый летний воздух, напоенный ароматами цветов и близкого леса.
И гудящие в туфлях ноги, легкий звон в голове и улыбка во весь рот.
И ночная дорога с любимой музыкой. Несмотря на довольно таки жесткое предложение деда остаться ночевать – так и представила, как он нас сам укладывает, а потом еще и фонариком подсвечивает в замочную скважину, проверяя, чем мы там занимаемся – мы уехали. Да что там, сбежали, бросив предварительно на амбразуру родителей Макса. А может они и сами бросились…
И взгляды, которыми одаривал меня коварный змей.
И странное чувство свободы…
Мы зашли в лифт, не глядя друг на друга, встав на максимально далекое расстояние. Тело звенело и гнулось, а мысли метались от нервного «неужели этот вечер закончится вот так, порознь» до возмущенного «вот пусть только попробует полезть ко мне, я как ему…» – слово «дам», по понятным причинам, я старалась не использовать даже мысленно. Коленки тряслись, а в животе даже не бабочки порхали – нет, там открылась настоящая пропасть, в которую с ревом летел Ниагарский водопад, вызывая головокружительное и сладкое ощущение.
Мы зашли в квартиру, и я чуть неловко сняла туфли.
И замерла, почувствовав его руки на своих плечах.
Макс наклонился и выдохнул в мою шею:
– Я…
– Ты? – сглотнула.
– Пойду поставлю первую серию, – и, чуть ли не насвистывая, направился к телевизору.
Что?!!
Он разве не… мы разве не…
Я рванула вперед и быстрее сумеречного вампира возникла прямо перед ним:
– Да ты…
– Я? – глаза Макса смеялись, а в глубине… Ох, лучше не смотреть мне на этих бесенят. Он наклонил голову.
– Ты… – я повторила и нервно прикусила губу. – Черт.
Топнула ногой и чуть ли не всхлипнула. И опустила голову, разглядывая свои напедикюренные на миллионерские средства пальцы.
А он осторожно взял меня за подбородок, поднял его и заглянул мне в глаза. И серьезно спросил:
– А ты?
Ох, божечки, как же страшно…Зажмурилась и прошептала:
– Да…
– Ну наконец-то!
И в этой фразе было столько эмоций, что я все таки не сдержала всхлип. А потом вообще забыла, что собиралась плакать. Потому что меня впечатали в мужскую грудь, обняли всем собой и, наконец, поцеловали. И это был такой поцелуй, что правая нога невольно оттопырилась назад, а в уши полилась неземная музыка… ну вы понимаете – как в фильмах. И я вся на нем повисла, и, наверное, получила бы звание первой обезьяны в этом зоопарке, если бы он не поддержал, не подхватил, закружил, требовательно и пьяняще начал тискать, трогать, потирать все, до чего доставали его руки…А они у Макса длинные. С меня сорвали платье, а у меня сорвало крышу. Я снова потянулась к его губам, обмякла, попыталась опуститься на колени и прижаться к значительной разнице между полами – все одновременно, потому что сама не понимала, чего хочу больше. Но блондинчик не позволил. И пока я обиженно хныкала, раздел полностью – даже фетиш-туфелек не оставил – разворошил прическу, а потом подхватил на руки и отнес на кровать.
