Миллионер на десерт | страница 41



И застонала от предвкушения, когда мы снова сели в машину, а Макс, который выпил всего несколько глотков, одной рукой уверенно взялся за руль, а другой перехватил мою руку и всю дорогу поглаживал пальцы и ставшее чувствительным запястье, будто обещая, что скоро именно такими скользящими, нежными и надавливающими движениями будет поглаживать что-то другое…

***

Мама начала мне названивать с раннего утра. Удивительно, что не ночью… Но хорошо, что звонки начались уже после того, как Макс ушел на работу.

Свежий, довольный, выспавшийся и… глумливо надо мной подхихикивающий.

А я что… А я все нормально.

Краснела до спинного мозга, бурчала что-то нечленораздельное, и укрывалась с головой одеялом, пока он уходил.

Типа в домике.

Мечтая спрятаться здесь от реалий этой жизни, в которой вся из себя принцесса вчера из-за усталости после тренировки, волнений и выпитого вина уснула на кровати не раздеваясь, пока принц принимал душ… Вместе со всеми своими обещаниями.

А может я краснела потому, что вчера… почти согласилась? Перед тем самым роковым душем? Точнее, не возражала? Точнее, у меня никто и не спрашивал… Целовал так, что сердечко заходилось в такой аритмии, что фиг мне, а не в космонавты… Даже в машине на светофорах.

А еще с утра он ничуть не выглядел недовольным или рассерженным, что я завела в нашей квартире птицу – обломинго. И это было может даже круче всего…

И дальше предаваться стыду, страданиям и размышлениям, какое я позорище – сама не определилась, жду ли я трамвая, но при этом успела так подставиться – мне помешал телефонный звонок.

В восемь утра?

Ну конечно. Маман Батьковна.

Похоже, Настенька переварила произошедшее вчера и выдала отредактированную версию тем, кто, во имя моего появления на свет, соединили свой сперматозоид и яйцеклетку.

Разговаривать с мамой не хотелось, но пришлось. Но сначала я с наслаждением сняла с себя вчерашние тряпки, долго-долго мылась и мазалась многочисленными кремушками, особенно тщательно теми, что были недавно приобретены за бешеные миллионерские деньги, стонала от боли во всех мышцах и вдумчиво варила себе кофе…

И только потом взяла трубку. На двадцать седьмой-то звонок…

Зато уже с определенным любопытством.

– Как ты могла?!

Хм, зря я любопытничала. Ничего не меняется под нашим небом.

– Привет, мам, – сказала и отпила глоток горячего кофе, глядя на крыши домов за окном и снова благодаря контрактного бога за то, что моя семья больше не имеет надо мной власти. Конечно, я бы свергла их с пьедестала и так, но с Максом это оказалось гораздо легче и веселее. – Говорю сразу – могла. А теперь, когда ты перестала вопить, уточняю у тебя – а что именно могла-то?