– Боже, Маттео! – Вода была ледяной. Пальцы на ногах у Софи поджались в знак протеста.
– Залезай, – сказал Маттео. – Здесь много монет. Если мы их не соберем, они достанутся вокзальщикам. – Когда Софи подбежала к воде, он прошипел: – Сначала второй ботинок сними! И не шуми.
– Я как раз собиралась!
Она сняла ботинок, брюки и джемпер и сложила их в уголке под мостом, но панталоны и фуфайку снимать не стала. Взглянув на Маттео, она нырнула в воду. Без брызг, конечно, не обошлось, но получилось все равно довольно аккуратно.
– Фу! Холодно! – Софи глотала воздух и отплевывалась.
– Ты прямо как буйвол, – заметил Маттео, рассекая воду. – Идем сюда. Течение относит большую часть монет к левому берегу. Двигайся, иначе у тебя сердце остановится.
Он нырнул под воду. Софи бултыхала замерзшими ногами, пока он не показался снова.
– Маттео! – сказала она. – Послушай меня. Я не буду помогать, пока ты мне кое-что не расскажешь.
– Что? Софи, я весь промерз. Сейчас неподходящий момент.
– Мальчишки, которые живут на вокзале… Что с ними не так?
Маттео пожал плечами, что не так-то просто, когда пытаешься удержаться на плаву.
– Они грязные, – бросил он.
Софи ничего не сказала. Она с трудом сдержалась, чтобы не посмотреть на стоящих на берегу девчонок, одетых в грязные лохмотья.
Маттео это заметил. Маттео все замечал, и это было невыносимо.
– Есть хорошая грязь, а есть плохая, – пояснил он. – Вокзальщики из плохой.
– А которая какая? – спросила Софи. – Что считается хорошей грязью?
– Je ne sais pas. – Маттео нахмурился, как хмурился всегда, когда Софи начинала задавать вопросы. – Я не знаю. Ach, je m'en fous[27].
– Он говорит, что не знает и ему все равно! – крикнула Анастасия. Должно быть, с берега она прислушивалась к их разговору. – Я думаю, что хорошая грязь – это земля. И пыль с крыш. – Сафи сделала какой-то знак, и Анастасия кивнула. – И пыль с деревьев.
– А еще песчинки, которые налипают на руку, если провести ладонью по каменному мосту, – добавил Маттео. – Плохая грязь – запекшаяся кровь.
– И нечистоты. И сажа в плохие дни.
Это Софи уже знала. Дым из труб иногда щипал ноздри.
– Обычно в саже ничего плохого, – сказала Анастасия. – Но когда нет ветра, а воздух влажный, вся сажа оседает на лицо.
Софи это заметила. Она также заметила, что Маттео гораздо чаще других людей ковырялся в носу, а в дымные дни козявки у него были черными.
– И голубиный жир, – добавила Анастасия. – Голубиный жир – плохая грязь.
