В то время деревня не имела ни газет, ни журналов, ни радио. Разговоры велись в основном о том, как прокормиться, что купить детям. Хорошо еще, когда такие родители, как наши, жили без ругани и пьянок. А то ведь брань не сходила с уст многих взрослых. Представьте теперь в этих условиях значение школы. Первое прочитанное стихотворение, первая книга! На тебя смотрит и тобой руководит человек большой нравственной чистоты и горячего сердца, проникнутый любовью к детям, своему труду.
Длинными зимними вечерами, сделав уроки, я писал письма отцу на фронт. Делалось это так: все садились за стол, мать и нас четверо. На столе керосиновая лампа, бумага и чернила. Мать диктует, я пишу, все слушают. Младший, Виктор, ему было в то время три года, засыпал первым. Потом укладывались другие. Мы оставались с матерью вдвоем. Она диктовала вполголоса, иногда вытирая слезы, невольно бежавшие из глаз, а я писал. Лампа освещала часть стола, все остальное тонуло в полумраке. Братья уже видели сны, а я перечитывал матери письмо отцу, и мы оба еще раз проверяли, обо всем ли ему написали.
В апреле 1916 года от отца пришло известие, что после ранения и госпиталя он находится в Москве, в Спасских казармах. Домой его не отпускали, но повидаться с ним можно было. К тому времени я чувствовал себя уже совсем взрослым - мне исполнилось двенадцать лет. Мать советовалась со мной по разным делам. Решили, что к отцу должен поехать я.
Спасские казармы помещались на Садовом кольце, недалеко от теперешнего института Склифосовского. Когда я вошел в ворота, то увидел солдат, очень похожих друг на друга, прямо-таки одинаковых. Как же найти отца? Всматривался в лица - все чужие. Вдруг заметил: идет ко мне солдат в лаптях, с густой окладистой бородой (а отец раньше бороды не носил, только усы - густые и пушистые), и этот солдат кричит мне:
- Леша, сынок!
Тут и я узнал родные глаза и лицо, побежал к отцу. Больше всего поразило меня, что он был в лаптях. Оказалось, в царской армии не хватало не только снарядов и оружия, но и обуви. Кто выбывал из строя, получал лапти.
Потом отец приехал домой в отпуск уже в ботинках с обмотками. Ему было в ту пору 34 года. Имел он два ранения: одно в голову, пуля прошла по касательной, содрав только кожу, и другое - разрывной пулей в плечо. Около плеча совсем небольшая отметка, зато на выходе, на спине, рана оказалась значительной. К счастью, пуля не задела жизненно важных мест. Вскоре отец стал работать без ограничений. Как квалифицированного рабочего его в начале 1917 года направили на завод.
