Пациенты стали понемногу являться изо дня в день — все очень бедный народ плативший очень мало, — но я и тем был рад. В первую неделю я собрал (считая и операцию рака) фунт семнадцать шиллингов и шесть пенсов. За вторую ровно два фунта. За третью, два фунта пять шиллингов, а последняя принесла мне два фунта восемнадцать шиллингов; стало быть, я подвигался вперед. Конечно, это смехотворный заработок в сравнении с колингвортовскими двадцатью фунтами в день, и моя тихая комната представляла странный контраст с толчеей в его кабинете. Но все-таки я вполне удовлетворен, и думаю, что его оценка триста фунтов в первый год не была преувеличена. Приятно было бы думать, что если что-нибудь случится в семье, я могу оказаться ей полезным. Если дело пойдет, как оно началось, я скоро приобрету прочное положение.
Между прочим, мне предложили место, которое несколько месяцев тому назад было бы верхом моего честолюбия. Вы знаете (вероятно, я писал вам об этом), что тотчас по окончании курса я позаботился занести свою фамилию в список кандидатов на должность корабельного врача различных крупных компаний. Это было сделано без надежды на успех, так как кандидату обыкновенно приходится ждать несколько лет, пока до него дойдет очередь. И вот, пробыв здесь всего неделю, я получил однажды ночью телеграмму из Ливерпуля: «Явитесь на Децию завтра в качестве врача не позднее восьми вечера». Телеграмма была от знаменитой южно-американской фирмы «Тауптон и Мериваль»; «Деция» — пассажирский пароход водоизмещением в 6000 тонн, делающий рейсы из Бахии и Буэнос-Айреса в Рио и Вальпарайзо. Я пережил мучительные четверть часа. Никогда в жизни, кажется, не случалось мне находиться в таком состоянии нерешительности. Колингворт из кожи лез, стараясь отговорить меня, и его влияние одержало верх.
— Дружище, — говорил он, — вы собьете с ног старшего помощника, а он отделает вас ганшугом. Вас привяжут за пальцы к снастям. Вы будете питаться вонючей водой и гнилыми сухарями. Я знаю, я читал повесть о торговом мореплавании.
Когда я посмеялся над его идеями о современном мореплавании, он стал играть на другой струнке.
— Вы окажетесь глупее, чем я думал, если примете предложение. Ну, к чему оно вас приведет? Всех денег, которые вы заработаете, хватит вам разве на то, чтобы купить голубую куртку и отделать ее галуном. Вы будете ездить в Вальпарайзо, а приедете в конце концов в богадельню. Тут вам открывается редкая карьера, вы никогда не найдете другого такого случая. Кончилось тем, что я телеграфировал, что не могу приехать. Странное чувство, когда ваш жизненный путь раздваивается, и вы выбираете то или другое направление, после тщетных попыток решить, которое надежнее. В конце концов, я думаю, что поступил правильно. Корабельный врач всю жизнь должен оставаться корабельным врачом, здесь же открываются безграничные перспективы.
