Однако, когда Холмс просмотрел содержание письма, он нахмурился.
— Ну, это сильно разочаровывает. Я боюсь, Уотсон, что все наши ожидания не привели ни к чему.
— «Многоуважаемый мистер Холмс, — пишет Порлок, — я больше не могу заниматься этим делом. Это слишком опасно. Он подозревает меня. Я вижу, что он подозревает меня. Только что я написал на конверте адрес, собираясь послать вам ключ к шифру, как он зашел ко мне совершенно неожиданно. Я успел прикрыть конверт. Но я прочел подозрение в его глазах. Сожгите, пожалуйста, шифрованное письмо, оно теперь совершенно бесполезно для вас. Фред Порлок».
Некоторое время Холмс сидел молча, сжав письмо в руке и хмуро глядя на пламя в камине.
— В сущности, — сказал он наконец, — что его так испугало? Возможно, что это только голос его неспокойной совести. Сознавая, что он предатель, он прочел обвинение в глазах другого.
— Этот другой, я полагаю, профессор Мориарти?
— И никто иной. Когда кто-либо из этой компании говорит о «нем», вы должны догадаться, кого они подразумевают. У них имеется один «он», возвышающийся над всеми остальными.
— Но что этот «он» может затевать?
— Гм! Это сложный вопрос. Когда вы имеете своим противником один из лучших умов во всей Европе, причем за его спиной стоит целое полчище темных сил, — то допустимы всякие возможности. Как бы то ни было, наш друг Порлок, по-видимому, оказался расстроенным очень сильно. Сравните, пожалуйста, письмо с конвертом, который был надписан, как он говорит, до неприятного визита. Один почерк тверд и ясен, другой — едва можно разобрать.
— Зачем же он продолжал писать? Почему он попросту не бросил это дело?
— Потому что он опасался, что я буду добиваться разъяснений и навлеку на него неприятности.
Я схватил шифрованное письмо и стал с напряжением всматриваться в него.
Можно с ума сойти от мысли, что в этом клочке бумаги заключена какая-то важная тайна и что выше человеческих сил проникнуть в ее содержание.
Шерлок Холмс отодвинул в сторону свой нетронутый завтрак и разжег трубку, бывшую постоянным спутником его размышлений.
— Я удивляюсь! — сказал он, откинувшись на спинку и уставившись в потолок. — Может быть, здесь имеются пункты, ускользающие от вашего макиавеллиевского ума? Давайте рассмотрим проблему при свете чистого разума. Этот человек делает ссылку на какую-то книгу. Это наш исходный пункт.
— Нечто весьма неопределенное, надо сознаться.
— Посмотрим, далее, не можем ли мы немного прояснить его. Наша проблема, когда я вдумываюсь в нее, кажется мне менее неразрешимой. Какие указания имеются у нас относительно этой книги?
