— Мы очень благодарны, что вы почтили нас своим присутствием, и покажем вам все, что можем, — сердечно произнес Мэзон. — Вперед, доктор Уотсон, и когда дело закончится, мы рассчитываем на страничку в вашей книге.
Мы начали спускаться по живописной сельской дороге, окаймленной с обеих сторон рядами подрезанных вязов. По ту сторону возвышались два каменных столба, поврежденные непогодой и поросшие мхом, наверху которых виднелись бесформенные обломки скульптур, изображавших когда-то прыгающих львов. Аллея эта, по краям которой виднелись ухоженные полянки и старые дубы, представляла собой один из характерных пейзажей сельской Англии, потом внезапный поворот, — и перед нами предстал большой низкий дом из темно-коричневого кирпича со старинным садом, заполненным тисовыми деревьями. Когда мы подошли поближе, то увидели и деревянный подъемный мост, и великолепный широкий ров, блестевший, как ртуть, на холодном зимнем солнце. Три столетия пронеслись над домом — рождений и кончин, сельских праздников и псовых охот. Странно, что и теперь это мрачное здание бросало тень на веселые долины. Эти причудливо заостренные кровли и нелепые слуховые окна казались созданными для того, чтобы затаить в себе страшную и гибельную тайну. Когда же я взглянул на глубоко посаженные окна и на угрюмый, омываемый водой фасад, я почувствовал, что нельзя было и придумать лучшей сцены для разыгравшейся трагедии.
— Вот окно, — сказал Мэзон, — ближайшее от подъемного моста. Оно открыто точно так же, как его нашли ночью.
— Оно слишком узкое, чтобы человек мог в него пролезть.
— Во всяком случае, убийца был не слишком толст. Для такого простого вывода не нужно иметь ваших мозгов, мистер Холмс. Вы или я могли бы протиснуться через него.
Холмс подошел к краю рва и заглянул в него. Затем он исследовал каменную облицовку и траву, граничившую с ней.
— У меня хорошее зрение, мистер Холмс, — сказал Мэзон. — Тут никаких следов нет. Но разве он должен был оставить след?
— Обязательно. Иначе быть не могло… Вода всегда мутная?
— Почти всегда такого цвета. Поток уносит тину.
— Какой глубины поток?
— Около двух футов по бокам и три посредине.
— Так что можно отбросить мысль, что убийца утонул, пересекая ров?
— Даже ребенок не мог в нем утонуть.
Мы перешли подъемный мост и были встречены длинной, сухой, с некоторыми следами былой чопорности, фигурой — это был дворецкий Эмс. Бедный старик был страшно бледен и все еще дрожал от нервного потрясения. Бирльстонский полисмен — рослый меланхоличный человек с солдатской выправкой — стоял на страже у роковой комнаты. Доктора уже не было.
