Не знаю, сумею ли я навести в своих воспоминаниях порядок и так по порядку и рассказать в этой тетрадке про свою жизнь. Да и не думаю, чтоб это было необходимо. В жизни у меня все кувырком, как все было кувырком в мастерской моего отца после того трагического дня. В мастерской этой я никогда не смогу навести порядок, пусть даже самый неприхотливый. Отец постоянно учил меня, что клепки надо ставить не только одну к одной, но и в круг, чтоб они могли превратиться в кадку или бочонок… И, несмотря на это (то есть хоть я и не умею расставлять что-либо по кругу), я буду продолжать копаться в своей жизни, время от времени на меня будет налетать та муха или сверкающая коса, но это будет лишь воспоминание о них, они не будут реальными, и от них мне не найти защиты.
После гибели отца мама еще больше стала походить на черешню-дичка, посеянную птицей в дремучем лесу, обобранную и обломанную после первого же плодоношения. Обе они с бабушкой Недой совсем притихли, молча хлопотали по хозяйству, молча шли работать в поле и меня брали с собой, а собака не знала, оставаться ли ей около бондарни или идти с нами в поле. Я звал собаку Лишко, но про себя называл Илией и про себя окликал ее: «Ну, Илия, пошли!» — как это делал отец, отправляясь с готовыми бочками по селам или на лесопилку — за клепками. И собака бежала за мной.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мы напилили много дров, я перетаскивал их и складывал под навесом, помогая учителю Апостолову, чтоб он не натрудил свою хромую ногу. Складывая дрова, я слушал, как Апостолов и учитель физкультуры Вентов спорят о будущем. Они сидели на простых оранжевых стульях из мореного бука на зеленой траве, пили кофе и миролюбиво спорили, а в сторонке сидела Найда, смуглая и красивая, и раскладывала пасьянс. Учитель физкультуры утверждал, что мы все войдем в будущее, что будущее совсем близко, протяни руку и достанешь. Апостолов же полагал, что в будущее войти нельзя. Оно загадочно, диковинно и притягательно, но мы дойдем только до его порога и там упадем, с силой толкнув дверь. Дверь распахнется, озаряя нас светом, то есть щедрым светом зальет человека само будущее, чтобы на свету увидеть павшего. И так все будут падать на пороге будущего, толкая его дверь, и никто не сможет перешагнуть этот порог, называемый порогом будущего. Учитель физкультуры стоял на своем и весьма темпераментно доказывал, что перешагнет порог. У него были крепкие мускулы, здоровое и сильное телосложение, мелкие тугие завитки волос, от него веяло силой, одеколоном и хорошим настроением. Апостолов сказал ему в шутку, что такой здоровяк, да еще в таком великолепном расположении духа, пожалуй, действительно сможет войти в будущее.
