Так, кипя от противоречивых и гневных мыслей, мистер Шарстед, запыханный и растрепанный, незаметно для себя дошел до истертой каменной платформы. Хозяин дома как раз вставлял ключ в антикварный деревянный запор.
— Моя мастерская, — пояснил он мистеру Шарстеду, застенчиво улыбаясь. Теперь, когда эмоциональная атмосфера разрядилась, тот почувствовал, как его напряжение спадает. Выглянув в старинное, почти треугольное окно впереди, он понял, что находится в маленькой, похожей на башенку надстройке, которая по меньшей мере на двадцать футов возвышается над крышей дома. Внизу, под отвесной стеной здания, насколько позволяли видеть грязные окна, во все стороны расползались незнакомые улочки.
— Снаружи есть лестница, — открывая дверь, объяснил мистер Гинголд. — По ней вы спуститесь на другую сторону холма и срежете полмили пути.
На Шарстеда внезапно нахлынуло облегчение. Этот обманчиво мягкий и тихий старик уже почти напугал его. Хотя Гинголд мало говорил и ничем не угрожал, воспаленному воображению мерещилось в нем нечто зловещее.
— Но сначала, — хозяин дома неожиданно сильно схватил его за руку, — я хочу показать вам кое-что еще… и, поверьте, такое доводилось видеть единицам.
Мистер Шарстед метнул на него взгляд, но ничего не смог прочесть в загадочных голубых глазах.
С удивлением он увидел, что попал в комнату, похожую на ту, которую недавно покинул, только меньших размеров. Здесь тоже стоял стол, к куполу на потолке поднимался еще один вал, было и сооружение из колес и трубок.
— Эта камера-обскура, очень редкой модели, чтобы вы знали. — сказал Гинголд. — Более того, по моим сведениям до наших дней таких дошло всего три. Одна находится в Северной Италии.
Мистер Шарстед кашлянул и буркнул что-то уклончивое.
— Уверен, вам бы хотелось ее увидеть перед уходом, — мягко продолжал мистер Гинголд. — Вы точно не передумаете? — почти неслышно добавил он, склоняясь над рычагами. — В смысле, насчет миссис Туэйтс?
Шарстед снова вспыхнул от гнева, но сдержался.
— Извините, но… — начал он.
— Неважно, — с сожалением вздохнул мистер Гинголд. — Я лишь хотел удостовериться, прежде чем мы на это взглянем.
Он с бесконечной нежностью положил руку на плечо гостю, подтянул его вперед и дернул рычаг.
Шарстед чуть не вскрикнул от внезапного видения. Он сделался богом. Перед ним безумной мозаикой простирался мир… или, по крайней мере, та его часть, где расположен этот дом и его окрестности.
Он разглядывал панораму с большой высоты, будто с аэроплана. Впрочем, законы перспективы не совсем соблюдались.
