— Кх-то такой? Гх-овори, я пх-риказываю! Пётр молчал, изо всех сил тараща глаза. Только это он сейчас и мог — молчать и глупо таращиться. Данные капитаном Раймондом инструкции оказались излишними: при всём своём желании Пётр не сумел бы издать ни единого звука, пока на него смотрели эти жуткие красные глаза.
— Действительно, дх-урак, — прокашлял наконец гвардеец и повернулся к Петру спиной. — Тем не менее вы обх-язаны внести его в судовую роль. Пх-отом, кх-огда решите, кх-ак с ним поступить, вычеркнете.
— Слушаюсь, господин Старший Морской Гвардеец, — забормотал капитан, кланяясь и приседая. — Будет сделано, господин Старший Морской Гвардеец!
Скрипя досками и громыхая доспехами, гвардеец двинулся обратно. Облегчение, которое испытал при этом Пётр, было так велико, что он едва устоял на ногах. Казалось бы, ничего особенно страшного с ним не произошло, но от черного латника веяло таким равнодушным злом, что внутри у Петра всё смёрзлось в крошечный ледяной комок.
Неожиданно гвардеец остановился и принялся с отчётливым скрежетом вертеть головой во все стороны, явно что-то высматривая. Похоже, капитану было отлично известно, что он ищет: бравый морской волк заметно приуныл, перестал льстиво улыбаться и даже как будто слегка уменьшился в размерах.
— Пх-озвольте, — прогромыхал гвардеец, и в его бесстрастном металлическом голосе Петру послышалось что-то вроде удивления. — А кх-де Всх-евидящее Око?
Капитан совсем сник. Похоже, это был именно тот вопрос, который он более всего опасался услышать.
— Прошу меня простить, господин Старший Морской Гвардеец, — разведя руками, сокрушённо сказал он. — На траверзе Белых Близнецов мы попали в дьявольский шторм. Клянусь, я не знаю, как это вышло, но Всевидящее Око сорвало с мачты, и оно упало в море. Мы пытались его выловить, но оно камнем ушло на дно. Я очень сожалею, господин Старший Морской Гвардеец.
— Ты будешь сожалеть ещё сильнее, кх-огда тебя вышвырнут из гх-ильдии, а твою пх-осудину сожгут на рейде! — отбросив напускную вежливость, загрохотал гвардеец.
Капитан вдруг гордо выпрямился и скрестил на груди толстые волосатые руки.
— Такие вопросы может решать только Совет гильдии, — заявил он, воинственно задрав клочковатую седую бороду.
— Вашу гх-ильдию давно пх-ора разогнать! — рявкнул гвардеец. — Р-р-распусти-лись, мх-ерзавцы!
Боевой пыл капитана угас так же внезапно, как и вспыхнул. Толстяк опустил руки по швам и снова согнулся в поклоне.
