Острые рифы скрывает туман,
Серого цвета серей.
Чтобы на дно не пойти, капитан,
Лечь полагается в дрейф.
«Каракатица» замедлила ход и, наконец, совершенно остановилась. Поднятые паруса повисли, как тряпки, крупные незнакомые звёзды ярко сияли в окончательно потемневшем небе, споря с горевшими на мачтах корабля фонарями. Почти вся команда «Каракатицы» собралась на носу, с тревогой наблюдая за тем, как с востока на судно надвигается белёсая стена густого тумана. Пётр остановил капитана, который, громко стуча башмаками, расхаживал взад-вперёд по мостику, и спросил:
— Что случилось, капитан? Чем все так озабочены? Неужели вы боитесь обыкновенного тумана?
— Это не обыкновенный туман, — мрачно пыхтя трубкой, ответил капитан. — Тебе ещё многое предстоит узнать, паренёк, прежде чем ты с полным правом сможешь называться хотя бы юнгой. М-да… И вот ещё что, чужестранец. Если… — он странно замялся, теребя разлохмаченную бороду, — в общем, если что, ты лучше помалкивай. Говорить буду я, понятно? Притворись немым… Хотя о чём это я? Немому на корабле делать нечего, от него же никакого проку… Короче, молчи и не отвечай ни на какие вопросы, кто бы их тебе ни задавал. Ты хорошо меня понял?
— В общем, да, — неуверенно сказал Пётр, который, по правде говоря, не понял ровным счётом ничего.
— На флоте принято отвечать: «Слушаюсь, капитан», — проворчал капитан Раймонд и, не дожидаясь ответа, повернулся к Свистку. — А тебе, свистулька, я очень советую спрятаться подальше и не высовывать наружу свой любопытный нос, пока всё не кончится. Притворись, что тебя нет.
— Ещё чего, — заартачился строптивый Свисток. — С какой это радости? Я…
— Ты отправишься прямиком на дно, если не сделаешь, как я сказал, — предупредил его капитан. — Учти, мне не до шуток. Если ты хоть чуточку предан своему другу…
— Ну, если вы так ставите вопрос… — протянул Свисток. — Что ж, это меняет дело. Но учтите, хоть меня и не видно, я начеку.
С этими словами он свернулся улиткой, спрятал лапки, зажмурился и бесшумно соскользнул в своё укрытие — то есть в карман Петровых брюк.
— Между прочим, — послышался оттуда его приглушённый голос, — здесь намечается дырка. Я могу потеряться!
Пётр не ответил. Он во все глаза смотрел на капитана, озадаченный его загадочным поведением, но капитан уже перестал обращать на него внимание. Он снова стоял у перил мостика, вглядываясь в наползающий туман. Потом он будто спохватился, обернулся к Петру и сказал:
