Сергей Яковлевич приготовился к тому, что в момент сильного волнения дочь может упасть в обморок, и потому кинулся к ней, расставив руки. Но Эльза справилась с волнением. Последние несколько метров она бежала к нему, пока не уткнулась в жесткое армейское сукно.
– Папа, папочка! Это невероятно! Немыслимо! Ты здесь! В это трудно поверить!
Пока они обнимались, кто-то из ребят успел сообщить Стогову, что приехал Эльзин папа. От неожиданности Виктор остолбенел, но потом ринулся во двор. Ему не надо было всматриваться в черты лица Пожарова. Он хорошо запомнил Сергея Яковлевича в черной морской форме.
– Виктор Стогов! – Сергей Яковлевич узнал его и протянул руки.
Виктор кинулся на грудь Пожарову и чуть не сбил рядом стоящую Эльзу. Он молчал, только глубокие всхлипывания выдавали его состояние.
– Ну-ну, Витя, мы же мужчины! Посмотри, какое море слёз ты вызвал у окружающих. – Сергей Яковлевич, слегка отстраняя Виктора, поглядел на него мокрыми от слёз глазами и произнес: – Дай-ка я посмотрю на тебя! Молодец! Ты стал почти с меня ростом. Это сибирский климат делает вас великанами. В Ленинграде вы бы не вымахали с Эльзой до таких размеров.
Он обхватил их обоих.
– Это мой папа! – громко и радостно объявила Эльза окружившим их взрослым и детям.
Кто-то в толпе робко крикнул: «Ура!» Это послужило призывом к уже забытому, громкому выражению чувств радости. «Ура-а-а!» – разнеслось по всей территории.
Этот не типичный для повседневной жизни возглас насторожил директора и врача, выскочивших из помещения.
– Что случилось?! – воскликнула Изабелла Юрьевна, подбегая к ребятам.
– Изабелла Юрьевна, Нелли Ивановна! Папа приехал! Вот! – Эльза потянула отца за рукав навстречу пробирающимся в толпе женщинам.
Нелли Ивановна остановилась в двух шагах от счастливых отца и дочери, с любопытством рассматривая Пожарова.
– Знаете, слушая ваши письма, которые Эльза нам читала, я представляла вас именно таким. Правда, не седым… – обратилась к Пожарову директор.
– Ой, папа, пока ты не снял фуражку, я и не заметила твоей седины! – удивилась Эльза и тронула его висок.
– Ну что делать! Война никого не молодит, – улыбнулся Сергей Яковлевич.
– Пойдемте в дом! – пригласила Нелли Ивановна.
…До позднего вечера в ее кабинете не гасла «трехлинейка»[23], висевшая на одном проводе вместе с «лампочкой Прока», освещая стол с неказистой сервировкой. На нем наравне с салом, колотым сахаром и грузинским чаем были американская тушенка, галеты и кофе, выложенные Пожаровым.
