– Ты идиот, Кирюша! – перебил Рымарь. – И ничего не понимаешь! Там я должен сейчас лежать, я! С глоткой, перерезанной до позвонков, и расплескав вокруг чуть ли не ведро своей крови, – я! И лежал бы, будь спокоен. Если бы Миша пришел на десять минут позже с известием, что твой отец проснулся и зовет меня, – я бы там лег. А рядышком Миша. Кстати: если бы он пришел на десять минут раньше, мы бы с ним оба уцелели. А лежал бы там ты, Кирюша. Зарезанный, как свинья на бойне. Как тебе такая перспективка? Ты сходи, сходи, посмотри на Мишу. Это твое ближайшее будущее. Если не выбросишь из башки идиотскую мысль о дрессировке. Есть твари, дрессировке не поддающиеся вообще и совсем. Хоть ты скорми мешок сахара, хоть кнутом до костей измочаль, – не приручаются, и точка. Вот и она из таких. Сделаем из нее Венеру, и всем будет хорошо. Кроме нее, конечно, ей будет очень хреново… и мне это нравится.
Он помолчал, вглядываясь в лицо Кирилла, – и понял, что не убедил.
Неожиданно сменил вектор атаки, обрушился на Ковача:
– А ты что молчишь?! Растолкуй ему, что не бывает дрессированных акул, не прыгают они через обруч за сардинку! И черную мамбу никто и никогда не приручал! Не молчи! Безопасность – твоя забота! А он собрался запихнуть нам всем под задницы живую бомбу! Себе в первую очередь, но и нам тоже! Если так уж нужны ее гены – то ампутация, ампутация и еще раз ампутация!
«Откуда он знает о Черной Мамбе? – немедленно сделал стойку Ковач. – Не полагается ему о ней знать…»
Тут же сообразил, что тупит от усталости и недосыпа. Рымарь, хоть и алкоголик, но человек начитанный, – так отчего бы и не знать ему о ядовитой заморской гадине, о мамбе с маленькой буквы?
– Ты, Григорьич, немного сбился, считая ампутации, – холодно сказал Ковач, – конечностей у человека четыре… Сколько выпил-то сейчас?
– При чем тут это? Надо решать, что с ней делать!
– Что делать? Во-первых, найти. Во-вторых, стреножить и отобрать скальпель, или чем она там вооружилась… Остальные решения можно пока отложить.
– Ну так ищи! Лови! Посылай людей!
Ковач ничего не ответил. Отвернулся от доктора, долго смотрел на казарму стройбата, освещенную закатным солнцем. Глянул туда и Кирилл: все по-прежнему, никаких изменений. Никто не размахивает белым флагом, призывая к переговорам. Сидят, изредка постреливают, – наверняка ждут темноты для прорыва. А это значит, что никого нельзя послать на поиски беглянки в громадный, многоярусный подземный лабиринт. И еще несколько часов как минимум свободных бойцов у них не будет… Поиски сбежавшей девицы придется отложить до завершения операции.
