…Роженицы в массе своей люди мирные. Орут порой от боли, не без того, но к другим асоциальным поступкам обычно не склонны, не говоря уж о преступлениях.
И оттого родильная палата была оборудована единственной камерой наблюдения и показывала она акушерский стол лишь в одном ракурсе. Все, происходившее с другой стороны стола, по левую руку от лежавшей на нем, на экран не попадало.
Если бы Рымарь с Малым осознали все эти нюансы и соотнесли бы их с тем, что знали о девушке, угодившей сегодня на пресловутый стол… возможно, тогда они вошли бы в палату с большей осторожностью.
Но они не осознали. И не соотнесли. И вошли, не ожидая неприятных сюрпризов.
* * *
Марьяша знала от отца, что Серые топи появились еще до войны, хоть и не носили тогда этого названия.
Много лет округу отравлял громадный сланцеперерабатывающий комбинат и отравил за десятилетия основательно. Мертвая зона окружила комбинат, поселки и прилегавшие к ним поля широким кольцом, повторяющим своей формой местную розу ветров. В центре жить было можно, вся гадость, выбрасываемая высоченными трубами комбината, опускалась вниз на приличном расстоянии от него. А дальше начинались припорошенные серой пылью мертвые леса. Туда не заглядывали ни грибники, ни охотники, а машины, проезжающие по дорогам, наглухо задраивали окна и старались побыстрее проскочить мерзкое место, пованивало там изрядно. Леса постепенно превращались в болота – откачиваемая из шахт вода не успевала уходить в почву.
Потом комбинат закрыли и частично демонтировали, оборудование либо вывезли, либо порезали на металл, оставив пустые здания корпусов медленно превращаться в развалины. Но отравленные заболоченные леса в прежнем виде восстанавливаться не спешили, скопившаяся в почве и воде ядовитая химия никуда не подевалась.
А после грянул Большой Трындец. И Серые топи получили свой нынешний вид и свое название.
…Секретная тропа казалась бесконечной. Умом Марьяша понимала, что такого быть не может, что у всего, имеющего начало, непременно есть конец, – а начало их пути таилось в густом кустарнике невдалеке от Козьих Выселок. Но легче от понимания не становилось – ни натертой левой ступне, ни мышцам ног, грозящим от усталости объявить бессрочную забастовку, причем чувствовалось, что все прочие мышцы тела незамедлительно поддержат коллег и присоединятся к их стачке.
Чтобы отвлечься от подкатывающей усталости, она считала шаги и через каждую тысячу пыталась связаться с Лизой. Ответа не было.
