Марьяша набрала полную грудь воздуха, чтобы высказать все, что думает, – но осеклась в последний миг, сообразила, что Лизкина жизнь сейчас у нее на кончике языка подвешена… Шумно выпустила воздух, так ничего и не сказав.
Судья истолковал ее молчание по-своему. Сдвинул на лоб повязку, спросил:
– Думаешь, сморчку слепошарому зову тебя спинку потереть?
Под повязкой оказалось ровно то, что она ожидала увидеть: старые зарубцевавшиеся раны в глазницах. Потом эти рубцы дернулись, сдвинулись, – и оказалось, что изранены только веки, а на Марьяшу уставились два нормальных серых глаза.
– Ступай, девка, ступай… – напутствовал ее прозревший Судья. – И поменьше болтай, побольше о сестре своей думай.
Марьяша буквально вывалилась в сени, обалдевшая от всего увиденного и услышанного. Следом тотчас же вышел смотрящий. Пошатывался, язык слегка заплетался.
– Н-натаху знаешь? Т-ту, что немая и бес… беспалая?
Она кивнула. Говорить ничего не хотелось.
– О прежнем Су… Судье много болтала… а теперь… ик… теперь вот молчит, как младенец угукает, нечем болтать стало… С-смекаешь, о чем тут я?
Марьяша снова кивнула.
– Ну вот зачем приперлась? – Вопрос был явно риторическим, ответа Семен не ждал. – Я сво… ик… своих подальше отправил, а тут ты… Да что уж… С Судьей не спорят, так что при… ик… приходи через два часа. Приоденься получше и… ну, в общем, вы, девки, сами знаете, что делать, чтоб на вас… ик… чтоб с-стоял крепче. Волоса там расчеши-уложи, п-подмойся… Да, да, подмойся… Т-ты ж не мыться вечером в баньку пойдешь, а свой долг перед обществом отрабатывать.
* * *
Она шагала от управы, не видя, куда идет, глаза были полны слез.
– Постой-ка, – окликнул сзади мужской голос.
Марьяша обернулась, смахнула с глаз мутную пелену и узнала хранителя Выру. Пьяным он совсем не казался, как и не пил только что стопку за стопкой.
Этому-то что надо? Не может дождаться вечера и баньки?..
– Вы ведь с сестрой Пахомовы дочки? – спросил Выра так, будто действительно не знал или позабыл.
А ведь когда-то водил дружбу с отцом, и они вместе ходили в Город за добычей, и не то отец там будущего хранителя спас, не то просто чем-то выручил… в общем, иногда говорил по пьяни, подробностей не раскрывая, что числится за Вырой должок, и пусть пока числится, процентом обрастает.
– Ты вот что знай, – сказал Выра, понизив голос и опасливо оглянувшись на окна управы, – за кровососа пленного его начальники уже сполна заплатили… Отпустим мы его или нет, дело второе, но они доплачивать больше не будут, и отпускать на обмен никого не будут, так и сказали.
