— Ах, подожди, Канна-тян! Я же говорила, можно звать меня «Юко»!
Юко вслед за быстро ушедшей Канной направилась в сторону кабинета первогодок.
Сората, Масиро и Нанами остались втроём. Их взгляды снова скрестились на любовном письме
— Д-до-допустим, Канда-кун.
— Ч-что? — Сората выговорил с трудом, как и Нанами.
— Что это любовное письмо.
— Допустим?
— Если пойдёшь на крышу.
— Если пойду?..
— Там тебя будет ждать миленькая девушка.
— Ну?
— Если так будет… ну, это… Ты…
Она пыталась продолжать, но слова застревали в горле.
— Ты…
— Начнёшь встречаться?
Фразу вместо Нанами закончила Масиро.
— Н-не-не то чтобы мне раньше признавались, потому не знаю… Да и неизвестно, кто там будет.
— Об этом я не спрашивала.
— Давай представим, что я начал встречаться. Что тогда будет?
В равной степени Сората адресовал вопрос и самому себе.
— Будет неприятно, — заявила Масиро до того, как Сората успел решить для себя.
— М-мне тоже… будет неприятно, наверное. Так просто это не переживу, — вслед за Масиро пробурчала нечто непонятное Нанами.
— При нашем раскладе неприятно будет, походу, мне…
И тут прозвучал звонок, оповещая о начале классного часа.
— И как вообще понимать «после уроков»? Это во сколько конкретно?
Его слова растворились в воздухе.
Сората, сидя на лавочке на крыше, задавал вопросы облакам, которые неспешно плыли по голубому небу. Но тонкое весеннее облако, которое по форме напоминало Хоккайдо, ничего не ответило.
За неимением другого выбора Сорате оставалось думать самому.
Незнакомка могла иметь в виду «где-то в четыре часа дня». Или «в пять». Или вообще ночью, когда спать пора.
Сората ждал уже полчаса. Он сделал, как попросили в утреннем письме из шкафчика, и пришёл на крышу. Вот только «виновник торжества» не объявился. И не похоже, что скоро объявится.
Когда прошло ещё полчаса, закономерно возник единственный вывод:
— Наверное, чья-то шутка.
Даже если так, то и ладно. Пускай Сората, получается, зря весь день был на нервах, но раз никто не пришёл, то можно вздохнуть с облегчением.
Сората не представлял, что за человек мог прислать ему письмо, да ещё и сунуть в шкафчик, потому вместо радости испытал скорее растерянность. К тому же о Сорате уже кое-кто думал. Хотя сейчас он держал мысли о них в узде, если кто-то другой вклинится в его жизнь, история получит слишком крутой поворот, а к этому парень не был готов.
Когда часы на мобильнике показали ровно четыре, Сората поднялся со скамейки.
— Пойду-ка я домой, — сказал сам себе Сората, потеряв терпение.
