Оглядев комнату, Сората почти не заметил распакованных вещей. Только пианино и картонные коробки для перевозки. И открыта была лишь одна из них.
Комната не выглядела обжитой. Тут Сорате показалось, что на него сбоку кто-то смотрит, и он повернул голову.
— Оу.
От удивления парень отшатнулся назад. Перед его глазами оказался портрет некоей известной личности. Даже Сората его узнал — привычный для музыкального кабинета Бах.
— Почему из всех вещей он первым делом вытащил его?
Слишком загадочно.
— Ой! Сэмпай, если уж пришёл, то хотя бы скажи что-нибудь.
— Ага, я зашёл без приглашения. Но перед этим стучал и спрашивал.
— Что, правда? Прости.
Прекратив исполнение, Иори опустил наушники на шею. Сората непроизвольно посмотрел на логотип.
— А, это? Сестра отдала. Они ей здорово шли, но она сказала, что больше не будет их использовать, или типа того.
Наверняка из-за того, что Мисаки стала называть её так же, как наушники. Вот откуда взялась кличка Хаухау. Одной загадкой меньше.
— Украсил ты комнату потрясно.
— В каком смысле?
— Впервые вижу человека, который вешает у себя портрет Баха.
— Так он отец музыки. Вот и повесил его, — сказал мальчик, сверкая глазами. Сорате стало как-то не по себе.
— А ночью не страшно?
— Канда-сэмпай, может, тоже повесишь? Я припас ещё один.
Иори, шурша, порылся в коробках и вытащил свёрнутый в цилиндр постер.
— Бери.
— Может, не будешь мне это предлагать с таким невинным взглядом?
Достаточно вспомнить, что Иори в день церемонии поступления попал в разряд изгоев. Да и не каждый день на Сорату так смотрели парни.
Чтобы скрыть смущение, Сората вновь посмотрел на пианино.
— Упражняешься на электронном пианино?
— А, это? Ночью удобно, ничего не слышно снаружи. Тональность чувствуется не так хорошо и нельзя тренироваться в полную силу, но зато можно играть в любой момент, когда захочу, потому мне нравится. Удобно разучивать композиции, а потом в школьной учебной комнате отыгрывать их, не сдерживаясь.
— Хоть ты и сказал, что бросишь музыку, энтузиазм из тебя так и прёт, — без задней мысли сказал Сората, а Иори от его слов помрачнел, замолк и опустил взгляд.
— Прости, я сказал что-то странное.
— Канда-сэмпай…
— М?
— Это правда, что ты знаешь сестру?
— Что? А, да, немного.
Когда они сидели вокруг казана, про это тоже заходил разговор.
— Какая, по-твоему, сестра? — спросил Иори, взглянув исподлобья. Выглядел он серьёзнее, чем раньше.
— Какая, говоришь… Наверное, красивая. — Сората решил ответить так.
