Они планировали посетить церемонию поступления в час тридцать пополудни. Родители Сораты не смогли приехать из Фукуоки, потому вместо них ради Юко придётся пойти Сорате.
Из-за событий на выпускной церемонии учителя их тормознули на входе, но когда Сората объяснил, что его младшая сестра поступила, его на удивление легко пропустили внутрь. А вместе с ним и Масиро с Нанами.
Церемония поступления, пускай в немного напряжённой атмосфере, шла своим чередом.
Вперёд вышла Хасэ Канна, представитель новых учеников, для приветственной речи. Зачитывала приветствие она с таким спокойным видом, настолько холодно, по-взрослому себя вела, что совершенно не походила на ровесницу Юко, которая то и дело беспокойно оглядывалась по сторонам. Слушая речь представителя, Сората в душе сочувствовал Юко.
За исключением этого никаких странностей не произошло, и церемония поступления благополучно завершилась.
А потом…
— Я тоже пойду с братиком в Сакурасо!
Вопящую Юко они отправили в главное общежитие и втроём пошли к себе, попутно зайдя в торговый квартал на улице Красных кирпичей, чтобы купить еды.
Закончив готовить из купленных продуктов ужин, Сората сервировал стол в столовой. Стульев вокруг стояло четыре. Для Сораты, Масиро, Нанами… И ещё один, но не для коменданта общежития Сенгоку Тихиро, и не для жильца комнаты 102 Акасаки Рюноске. Вместе с ними вовсю уплетала готовку Сораты бывший жилец комнаты 201 Митака Мисаки. Бывшая Камигуса. В марте инопланетянка окончила Суйко, поселилась в построенном по соседству доме, да к тому же ещё и вышла (наконец!) замуж за друга детства Митаку Дзина, по которому сохла долгие годы. Теперь она ещё и стала замужней студенткой факультета графики университета искусств Суймэй.
Мисаки и после выпуска почти каждый день приходила в Сакурасо, вместе со всеми ужинала и играла с Соратой.
Сората думал, что после выселения бойкой Мисаки в Сакурасо станет пустовато, но, по сути, изменений по сравнению с прошлым годом не наблюдалось. Хотелось отмотать время назад, чтобы зря не грустить перед её отбытием.
Мисаки, которая вряд ли замечала настроение Сораты, взялась опять за своё.
— Спасибо за ужин, сосед! — воскликнула она, похитив из тарелки Сораты кусок тонкацу.
— Э! Мой ужин!
Через секунду тонкацу исчезло во рту Мисаки.
— Вечерний белок Кохай-куна мой!
— Протестую!
Вместе с яростным возмущением у Сораты изо рта вылетело несколько зёрен риса.
— Канда-кун, вытри рот и прекрати домогаться.
