— Нет! Ничего такого! Это случайность!
Нанами, глядя сквозь пальцы, указала:
— Н-но!.. Ты же с неё нижнее бельё стягиваешь!
— Не стягиваю! Это случайно вышло!
— Кому лучше, учителям или полиции?
— Пожалуйста, учителям!
Оба варианта никуда не годились, но Сората сделал выбор.
— Хорошо, — сказала Нанами и захлопнула дверь в кабинет. Звук шагов унёсся прочь.
— Я наврал! Стой! Прошу! Ты неправильно поняла!.. Ну правда…
Само собой, Нанами не вернулась.
— Что теперь со мной будет… Вот и всё… Конец. Мне уже не жить… Хоть плачь.
— Сората, дай встать.
— Кто-нибудь, пожалейте меня!
После того, как Нанами стала свидетелем его утех с Масиро, и до предполагаемого ареста Сората захотел узнать у Сиины подробности по поводу трусов.
— Скажи правду, откуда на тебе трусы?!
— Тихиро дала.
— Когда?!
— После утреннего классного часа.
— Как?!
Масиро достала из кармана униформы бумажный пакет — товар из университетского магазина. Сората знал, что тамошний ассортимент внушительный, но не догадывался, что там продают даже нижнее бельё.
— Ах эта училка-лентяйка…
Проще говоря, во время утреннего разговора Тихиро уловила суть. Затем сразу купила в магазине трусы и велела Масиро их надеть. Более того, она не рассказала Сорате и глумилась над учеником, наблюдая за его ненужными мучениями. И она ещё называла себя учителем… Чего ещё ожидать от коменданта Сакурасо. Со здравым смыслом она не дружила.
— Почему ты тоже не сказала?!
— Потому что задумалась о делах.
— Какие дела могут быть важнее трусов?! Верни мне мой потерянный день…
— Сората.
— Чего?!
— Время не вернуть.
— Знаю!
Двое учителей-мужчин с разъярёнными лицами ворвались в кабинет, и всё прошло за три минуты. Сорату схватили и повели в дисциплинарную комнату.
Когда его вели по школе, крепко обхватив по бокам, он привлёк к себе столько внимания, словно был пришельцем из космоса. Зеваки во все рты бурчали: «Опять сакурасник».
Во время пятого и шестого урока длился допрос.
Масиро, как пострадавшая сторона, пропустила только пятый урок, а на шестой уже ушла в класс.
Сората без конца твердил, что они ошибаются, но учителя ему не верили. Потому что он не мог раскрыть им всю правду и на провокационные вопросы пытался пускать пыль в глаза. Он не мог признаться, что причиной всему стало отсутствие трусов.
По мере допроса дух Сораты слабел, и с каждым последующим обвинением он начинал думать, что и правда совершил преступление.
Если сказать «да, я виноват», может, сразу полегчает?
