Егор сразу же вошел в роль. Натянув на физиономию глуповатую и дружелюбную ухмылку, он направился к курившим в сторонке водителям, а я бросилась к Ремезову.
— Антон Владимирович, кто нас вызвал? Что мне говорить? Как себя вести? — вопросы так и сыпались из меня.
И хотя я и не призналась Егору, что волнуюсь, но… Вот вы бы разве не беспокоились на моем месте?
— Будь сама собой — молодым сотрудником, получившим свое первое самостоятельное расследование и желающим проявить себя. Не умничай излишне, но и глупи, — ответил Шеф. — Все, пошли.
Нас пропустили быстро — все необходимые документы были готовы, пришлось только немного подождать тихого и неприметного референта в безукоризненном костюме, который провел нас длинными и запутанными коридорами к нужной двери. Деликатно постучал, распахнул перед нами створки двери и растворился в бесконечных кремлевских коридорах.
В кабинете витал запах власти. Говорят, деньги не пахнут. Пахнут! Еще как! А власть пахнет еще сильнее — дорогими сигарами, мебелью из ценных пород дерева, старинным персидским ковром, а также страхом вызываемых в кабинет подчиненных. Он ведь никуда не исчезает, незримо оседая в кабинете.
Телевизор я почти не смотрю, небожителями Кремля не интересуюсь, в лицо знаю лишь президента да еще несколько человек. Однако, хотя хозяина этого кабинета я видела впервые в жизни, но почему-то сразу решила, что передо мной Советник. Очень худой, даже можно сказать, изможденный, среднего роста, но из-за своей худобы казавшийся гораздо выше, Советник стоял, тяжело опершись на край огромного письменного стола. Старомодная прилизанная прическа с длинной челкой и выбранным затылком больше бы подошла юному солдату Вермахта, чем современному политику, чей возраст давно перевалил за полвека. Маленькие, глубоко посаженные глазки светились умом, но в тоже время были холодны как у акулы. Возможно, когда-то давно, в молодости, лицо Советника можно было назвать приятным, но только не сейчас. Выпирающие скулы, туго обтянутые кожей, делали его похожим на ожившего мертвеца.
На фоне застекленных книжных шкафов с длинными шеренгами томов, массивных кожаных кресел и стола с агатовым бюро и неизменной «кремлевской» лампой, он и сам выглядел этаким анахронизмом ушедшей эпохи. Но ни его тщедушный вид, ни полное отсутствие внешних атрибутов власти и богатства не могли ввести в заблуждение. В Советнике чувствовалась огромная внутренняя сила и безграничное могущество. Глядя на него, сразу верилось: одно легкое движение брови этого человека способно рушить и создавать государства, менять облик планеты и судьбы миллионов людей.
