– Фройляйн Орбан! – закричал водитель мотоцикла. – Это можете быть только вы!
Он выскочил из седла и побежал к ней. Автоматчик неотступно следовал за ним, вертя во все стороны круглой головой. Он бдительно держал палец на спусковом крючке. Аврора за стеклами очков не видела его глаз. Ей были видны только плотно сжатые губы и твердый, напряженный подбородок.
– Откуда вы знаете меня? – спросила Аврора, косясь на эсэсмана.
– Я – Эдуард Генкель! У меня для вас записка.
– Прошу вас…
Журналист спешил к ней. Письмо Отто, запечатанное в голубой конверт, скрепленный пафосной сургучной печатью, он воздел к небесам, словно пылающий факел. Он говорил без умолку и так громко, что их хозяйка, угрюмая старуха, не снимавшая ни днем ни ночью своего клетчатого штопаного платка, высунула крючковатый нос за дверь.
– Аврора Орбан! – не унимался парень. – Я видел ваши фоторепортажи! Это шедевры! Настоящие шедевры! Зачем вам ограничиваться провинциальным Будапештом? «Берзен цайтунг», как это мелко! «Фелькишер беобахтер» – вот ваш уровень!..
Он наконец добежал до нее. Эсэсман неотступно следовал за ним. Где-то невдалеке громко хлопнула дверь. Эсэсман вскинул автомат.
– Держите же ваш пакет! – и Эдуард сунул послание ей в руки. – Поторопитесь же! Зовите ваших спутников. До Горькой Воды каких-нибудь тридцать километров. О, Горькая Вода! Это вам не Вар-р-рваровка! Это огромный город!
Эдуард хохотал и бегал вокруг «мерседеса». Заслышав немецкую речь, из хаты выползли сонный Курт, водитель и майор медицинской службы. Они в изумлении уставились на мотоцикл марки БМВ, на эсесовца с автоматом. Вечером старая хозяйка поведала им, что с начала войны в Варваровке не бывало ни немецких, ни венгерских войск. Варваровцы видели, как из поднебесья на их неубранные поля валились горящие самолеты, видели своих солдатиков, бежавших в сторону большого города Ростова-на-Дону. Забредали в Варваровку и беженцы да не задерживались. Да тут их и приютить-то негде. Да и чем прокормить-то? Хлеба осыпались неубранные, скот поотбирали красные командиры. Как зимовать самим-то? В отличие от Иванны старуха в клетчатом платке, с обычным для этих мест именем Анна Ивановна, по-простому и открыто смотрела в лицо Авроры, не поминала ни родичей, ни близких, хотя каким-то образом оказалась совершенно одна в большой, ухоженной хате. Огород вскопан, сарай чисто прибран и пуст. Отсутствие скотины Анна Ивановна объяснила грабительскими ухватками красноармейцев.
