Под заметкой стояла еврейская фамилия. Аврора смутно припомнила стихи этого автора, которые читала перед войной в русском журнале. Ничего не поняла в этих стихах и в еженедельный литературный обзор включать не стала…
– Автор текста – еврей, – пробормотала растерянно Аврора. – Вот он и призывает убивать немцев. Но эти люди, они ведь военнопленные, не так ли?
– Эти люди оказывали вооруженное сопротивление войскам вермахта и потому подлежат уничтожению, – отчеканил шарфюрер. – Кстати, позвольте представиться: Пауль Феирштейн.
Шарфюрер так задирал нос, что Аврора сколько ни всматривалась, с высоты своего росточка видела лишь его тщательно выбритый подбородок и волосатые ноздри.
– Вы красивая женщина, – мрачно заявил шарфюрер. – Хоть и не немка. Лично я предпочитаю блондинок. А ты, Гюнтер?
Авроре показалось, будто эсэсман смущенно улыбнулся. Он убрал от груди Авроры ствол своей винтовки и перекинул ее через плечо.
– Ступайте прочь отсюда, – продолжал шарфюрер. – И помните: несанкционированная помощь военнопленным строго карается.
Аврора, вернув ему газету, уныло побрела к железнодорожным путям.
* * *
Состав томительно медленно тащился через разрушенный Киев. Колесные пары угрожающе грохотали под днищем вагона, когда они пересекали Днепр по восстановленному на скорую руку мосту. Аврора смотрела в свинцовые воды легендарной реки, слушала вполуха заунывные жалобы Курта, закусывала кюммель консервированными дынями и пармской ветчиной и все думала о беловолосой женщине и пленном русском солдате с волчьим взглядом. По ночам ей снились дымящиеся руины на берегах кровавых рек, бездонные провалы черных пропастей, из которых вылезали полчища злобных тварей, сочащиеся гноем, изуродованные тела, устилавшие узкие улочки родного Буды… В уши лез неумолчный грохот недалекого фронта, он пробивался сквозь сонную дрему гулом тревожного набата. Курт уверял ее, что к грохоту разрывов можно привыкнуть и скоро она сможет крепко засыпать даже под гром близкой канонады.
В Полтаве они задержались на двое суток. В комендатуре им дали адрес для определения на постой. Они, держась за руки, словно малые дети из зимней сказки про злую королеву, долго бродили по искромсанным танковыми гусеницами мостовым. Они обходили стальные туши убитых вражеских танков. Через зияющие окна полуразрушенных домов на них смотрело чужое смурное небо. Над безлюдными улицами витал ставший привычным для них трупный смрад, смешанный с удушливым запахом пороховой гари. Через час утомительных блужданий они достигли одноэтажной окраины. Здесь дома были по большей части деревянными, и большая часть из них уцелела. Аврора читала надписи на стенах, выискивая улицу Пушкина. Смертельно усталые, они брели мимо перепаханных танками и изрытых воронками палисадников, перебирались через поваленные заборы. Всюду пестрели выведенные крупными буквами надписи, свидетельствующие об отсутствии мин. Брошенное врагом оружие трофейные бригады аккуратно закрашивали белой краской, телеграфные столбы восстанавливали, воронки на проезжей части улиц засыпали щебенкой, привезенной с руин. Здесь Аврора снова увидела пленных. Их истерзанные голодом, изнуренные непосильной работой тела, звериное отчаяние или смертная скорбь в глазах снова испугали ее.
